Великий канцлер

– Решено! – сказала Ольга, – Мы принимаем план моего мужа громить наших врагов по одному. У моего величества нет пятисот миллионов лишних подданных, чтобы класть их в мировой войне, организованной по всем правилам. Исходя из этого, моему брату и мужу предстоит сформировать в составе особого восточно-сибирского корпуса генерала Келлера одну кавалерийскую бригаду нового типа – из расчета, что следующей весной мы должны сможем обкатать ее на маневрах. А теперь я попрошу всех разойтись, на совещание в узком кругу я попрошу остаться только господ из Малого Совета…

Малый совет – это я, Новиков, Михаил Александрович и сама Ольга, то есть люди, наиболее близкие и наиболее преданные ее императорскому величеству, находившиеся рядом с ней с самого начала ее пути к трону. А это значит, что именно сейчас и начнется настоящее обсуждение – вместо той неловкой и неуклюжей говорильни, которая у нас получилась из Большого Совета.

[Несколько минут спустя. Там же, в кабинете у канцлера Одинцова Князь-консорт и полковник морской пехоты Александр Владимирович Новиков.]

Ну вот – господа генералы и адмиралы, некоторые из которых не проронили за все время и слова (Келлер), вышли из кабинета и я вздохнул с явным облегчением. Стареет Павел Павлович, стареет. Прежде у него не было ни одной промашки, а вот сегодня он взял и поставил телегу впереди лошади. Сначала такой вопрос необходимо обсудить в кругу своих, а уже потом созывать большой митинг, чтобы возвестить благую весть граду и миру. Конечно, я понимаю – Павла Павловича очаровала (или, точнее, зачаровала) картинка страны, героически, из последних сил сражающейся с врагом, эдакий микс из Первой Мировой и Великой Отечественной. Но я, как и любой армейский профи, скажу, что по большей частью героизм этот является следствием тупости, некомпетентности и нерасторопности лиц высшего начальствующего состава, и его требуется по мере возможности избегать.

Вот на русско-японской войне, уже миновавшей в этой реальности, как раз в эти дни должны были бы идти героические и отчаянные бои безнадежной обороны Порт-Артура, уже списанного в расход высоким армейским начальством. И куда делся тот героизм? А нет его – списан за ненужностью, стоило вправить кое-кому мозги и хорошенько отоварить господина Куроки на рубеже реки Ялу. Да, там героизм был к месту, нужный и вполне полезный, но только не было в нем ничего трагического. Все геройство при Тюренчене происходило, так сказать, в рабочем порядке, а участники сражения были уверены, что командование находится в надежных руках, наследник-цесаревич знает свое дело твердо и не оплошает и не сглупит. Именно так и надо действовать, а не создавать себе трудностей, чтобы потом их героически преодолеть.

А Ольга у меня умница – поняла, что обсуждение свернуло не туда, и распустила Большой Совет для обсуждения вопросов «в комитетах»; а чтобы решить вопрос «по существу», собрала нас, своих ближайших помощников. Почему она не пригласила остаться контр-адмирала Степанова? Не знаю, наверное, потому, что он не был с нами от звонка до звонка на Элиотах. У него был свой отдельный квест, и Ольга не воспринимает его как своего. Сергей Сергеевича бы сюда… но чего нет того нет, поэтому будем решать вопросы сами, в меру собственного разумения, тем более что, действительно, судьба следующей войны будет решаться на суше, а не на море.

– Итак, друзья, – сказала моя ненаглядная, – во избежание повторения ситуации, когда карета оказывается впереди лошади, прежде всего предлагаю обсудить вопрос будущего Российской империи: какой она должна стать и чего нам следует избегать как огня.

– В первую очередь, – сказал я, – Российская империя должна быть сильным государством с развитой промышленностью и сытым довольным народом. И править ею должны не кто попало, а лучшие и достойные люди, служилое сословие, не жалеющее для нее ни сил, ни трудов.

– Если Россией будет править кто попало, – заметил Одинцов, – то она никогда не станет сильным государством с развитой промышленностью и сытым и довольным народом.

– И это тоже верно, – хлопнула в ладоши Ольга, – но это азбучные истины, которые вы, Павел Павлович, могли бы и не повторять. Но предположим, что мы вчетвером как раз не кто попало, и по такому же принципу, ориентируясь исключительно на полезность для дела, подобрали себе помощников. Какие есть еще силы, внутренние и внешние, которые могут помешать нам вести Россию к искомой государственной гармонии и процветанию?

Одинцов пожал плечами.