Великий Китайский Файрвол

28 сентября в 17:57 полиция пустила в ход первую емкость со слезоточивым газом. Другие не заставили себя долго ждать. К концу дня израсходовали 87 емкостей с газом, но эффект оказался прямо противоположным¹³. Собравшихся это только раззадорило. Теперь к протестующим присоединились и простые наблюдатели, возмущенные применением слезоточивого газа. Среди них были и родители вышедших на улицы студентов. Шок и негодование из-за действий полиции царили повсюду. Люди больше не узнавали свой город. Один мой пожилой знакомый, которого трудно назвать либералом, написал в Facebook: «У нас больше не осталось слез». Многие разделяли его отчаяние. В ответ на улицы вышли десятки тысяч людей, и полиция дрогнула.

Я приехал на Коннот-роуд через несколько часов после того, как начали пускать слезоточивый газ. К тому моменту перевес был полностью на стороне протестующих. По всему проспекту тянулась нескончаемая колонна людей. Их лица блестели от пота, а глаза – от возбуждения. Люди, не веря тому, что им только что удалось сделать, оживленно переговаривались, и все это сливалось в звенящий шум. Перекрывали его только периодические выкрики из мегафона.

Летом в Гонконге стоит невыносимая жара, от которой перехватывает дыхание, а пот сочится из каждой поры. Пробираясь через толпу, я с благодарностью взял бутылку воды у мужчины. Он выдавал всем желающим бутылки из большого ячеистого контейнера. Другие раздавали очки и шарфы для защиты от слезоточивого газа. Через строй протестующих проносили ящики с зонтиками, словно подавая колчаны стрел средневековым лучникам.

Я двигался на запад, к Центральному району, на передовую. По пути мне попался двухэтажный автобус без водителя. Должно быть, он оставил автобус, когда понял, что толпа его не пропустит. На автобусе не было ни следа вандализма, если не считать, что к номеру добавили несколько черт, чтобы получились иероглифы, складывающиеся в оскорбительную для мэра надпись¹⁴. Внутри сидели уставшие демонстранты, некоторые спали.

Я прошел по проспекту, поднялся на эстакаду, где заканчивалась колонна протестующих, и впервые увидел полицейских. Место, где проспект снова переходил в улицу, было перегорожено стеной щитов. За ними выстроились около сотни полицейских в темно-зеленой форме, шлемах и черных противогазах. Позади них стояли фургоны. Было ясно: пропускать толпу дальше они не собираются. Но у них ничего не вышло.

Стоя между демонстрантами и полицией, я вдруг увидел, как мимо пролетела емкость со слезоточивым газом и разорвалась у самого начала колонны. Люди кричали, отступали, поднимали руки вверх, показывая, что оружия у них нет, но в них полетели еще две емкости. Во все стороны пополз густой белый дым. Я почувствовал, как горло сдавливается, а нос и глаза нестерпимо жжет. От слезоточивого газа не то чтобы хочется плакать – он словно выжимает жидкость изо всех слизистых. Из носа полилась слизь, из глаз – слезы, и меня скрутило приступом кашля. Я отошел назад, забрался обратно на склон. Один из протестующих помог мне умыться. Когда я более-менее отошел от газа, демонстранты на передовой уже были готовы дать бой. Полицейским практически не удалось продвинуться. На них снова наступали демонстранты, которые догадались надеть очки и маски.

Полиция выпустила в толпу еще несколько емкостей с газом, но перейти в наступление так и не смогла. Должно быть, стало ясно: пары сотен полицейских не хватит, чтобы арестовать тридцать с лишним тысяч человек на участке между заградительными щитами и Адмиралтейством. В итоге полиция отступила, отдав улицы демонстрантам.

Протестующие удерживали отдельные районы города в течение 79 дней. За это время вокруг лагеря образовалась своя инфраструктура: летучий университет, интернет-кафе, киоски со снэками и водой. А в интернете протестующие обсуждали дальнейший план действий по обороне от полиции и прокитайских группировок в мессенджерах, Facebook и на популярных бордах вроде HK Golden. Опасаясь, что власти отключат мобильную связь, протестующие установили приложения типа FireChat для общения по Bluetooth. Пользователи со всего мира выражали солидарность с протестующими: рядом с главным лагерем демонстрантов проектор выводил на стену посты и твиты поддержки.