Великий китайский файрвол

Хотя выступление было сдержанным, даже скучным, содержание доклада оказалось поистине радикальным. В течение двадцати пяти минут Си Цзиньпин призывал к реформе управления интернетом и излагал свое видение Всемирной сети. Это видение полностью противоречило ее более чем тридцатилетней истории и предполагало радикальный пересмотр того интернета, который мы знаем, и создание его заново. «Киберпространство – это не территория вне закона, – сказал Си. – Необходимо прикладывать больше усилий для укрепления этических норм и содействия цивилизованному поведению».

Не стоит удивляться, что Си Цзиньпин стремился взять Сеть под свой контроль еще активнее, чем его предшественники, курировавшие создание и развертывание Великого файрвола. На момент выступления в Учжэне Си был генеральным секретарем партии чуть более трех лет. Как председатель всего^[571] он сосредоточил в своих руках больше власти, чем любой китайский лидер после Мао Цзэдуна. В отличие от предшественников, которые целенаправленно проводили политику консенсуса, чтобы не допустить повторения культа личности Мао, Си быстро объявил себя высочайшим и непогрешимым. Некогда считавшийся будущим либеральным реформатором^[572], он перехватил контроль над экономикой у Ли Кэцяна, премьер-министра страны и номинального главы правительства, укрепил свой авторитет в НОАК и старался ликвидировать любую угрозу своему статусу ключевого лидера посредством масштабной антикоррупционной кампании и повсеместного подавления гражданского общества^[573]. В 2014 году, возглавив центральную ведущую группу по кибербезопасности и информатизации, Си Цзиньпин пришел за интернетом.

* * *

Учжэнь не похож на место, где делаются судьбоносные заявления. Этот крошечный по китайским меркам город с населением менее 60 000 человек^[574] и многовековой историей находится в двух часах езды от Шанхая. Безмятежные туристы делают селфи и свадебные фотографии на древних каменных мостах, на фоне живописных павильонов и домов у самой воды. В последние годы Учжэнь привлекает совсем другую публику. Политики и технические специалисты в дорогих костюмах съезжаются сюда со всего Китая на ежегодную Всемирную конференцию по вопросам интернета, первая из которых была названа дебютом Китая в онлайн-сфере^[575]. Парадокс заключается в том, что мероприятие организовал самый активный в мире интернет-цензор. Этот факт не ускользнул от внимания простых китайцев, которые прозвали учжэньскую встречу конференцией локальной сети^[576], имея в виду протокол LAN, позволяющий компьютерам связываться между собой, но не с внешним миром. Правозащитные организации отнеслись к торжественному событию с осуждением и призвали к его бойкоту. На встрече присутствовало очень мало представителей зарубежных стран, а некоторые западные СМИ были лишены возможности ее освещать.

Конференция под девизом «Взаимосвязанный мир, используемый и управляемый всеми» закончилась грандиозным скандалом: участники отказались принять проект декларации, рассчитанный на единодушное одобрение, и его пришлось отозвать. В этой декларации, которую участникам подсовывали среди ночи под двери гостиничных номеров^[577], утверждалось право государств на обеспечение своего киберсуверенитета. Было обещано покончить с сетевой порнографией.

На внесение поправок, которые предполагалось огласить и одобрить утром, участникам конференции дали всего восемь часов, но большинство в это время еще спали. Опасаясь негодования и открытого протеста приглашенных, организаторы отказались от этой идеи.

Благодаря проекту декларации 2014 года и связанным с ним спорам многие за пределами Китая впервые услышали слово «киберсуверенитет». Эта концепция в течение нескольких лет формулировалась и обсуждалась на всех уровнях в различных партийных журналах и аналитических центрах. Сегодня она стала движущей силой китайской интернет-стратегии и представляет серьезную угрозу существующему глобальному сетевому порядку.

Впервые доктрина была упомянута в официальном сообщении Госсовета КНР в 2010 году^[578]. По словам Тима Ву, профессора Юридической школы Колумбийского университета и автора термина «сетевой нейтралитет», она выходит далеко за рамки законов любой другой страны в обосновании права государства контролировать интернет^[579]. Одним из первых партийных изданий, подхвативших эту концепцию, стал журнал «Китайское информационное общество», тесно связанный с НОАК. «Киберсуверенитет непосредственно касается национальной безопасности и стабильности», – говорится в статье, призывающей китайских чиновников сделать все возможное, чтобы повысить осведомленность о нем^[580]. Далее сказано: