Великий китайский файрвол

Барлоу совершенно освоился в роли фермера, когда в 1987 году он вступил в одно из первых онлайн-сообществ The Whole Earth ‘Lectronic Link (WELL), основанное поклонником Grateful Dead и влиятельным интернет-мыслителем Стюартом Брандом^[590]. В сообществе WELL и в интернете в целом Барлоу увидел совершенно новую форму объединения людей, обособленную от остального мира и не испорченную его нервотрепкой и стяжательством. «Цифровые технологии – это то, что уничтожает юрисдикции физического мира, заменяя их безграничными и, вероятно, навеки вольными киберпросторами», – писал он в Wired, поддерживая идею, приписываемую Бранду. Она стала в итоге боевым кличем их соратников-технолибертарианцев: «Информация хочет быть свободной»^[591].

Проповедуя свободу, даруемую интернетом, Барлоу также сражался с силами, стремящимися ее обуздать, такими как Агентство национальной безопасности США. Последнее, по утверждению Барлоу, тщательно отслеживает практически любую активность в Сети и непрерывно препятствует попыткам большинства ее обитателей укрыться от этого наблюдения хоть за какой-нибудь ширмой^[592]. В 1990 году Барлоу заручился поддержкой Митча Капора и Джона Гилмора, двух технологических магнатов, разбогатевших во время первого бума в Кремниевой долине, и основал Electronic Frontier Foundation (EFF)^[593]. Эта организация занималась защитой гражданских свобод в цифровом мире^[594]. Вскоре к троице присоединилось множество выдающихся деятелей Кремниевой долины, а крупные корпорации, включая Microsoft и HP, оказали финансовую поддержку. Юристы EFF продолжали борьбу и выиграли несколько важных судебных дел, связанных с интернетом, включая иск, поданный против спецслужб компанией Steve Jackson Games. Рассмотрев этот иск, судья пришел к выводу, что электронная почта заслуживает по меньшей мере такой же защиты, как телефонные звонки, тем самым обосновав право людей шифровать свои сообщения.

В 1996 году, взбешенный принятием Закона о соблюдении пристойности в телекоммуникациях (CDA), который был попыткой криминализировать публикацию в интернете «непристойных» материалов там, где их могли увидеть дети до восемнадцати лет (то есть практически везде), Барлоу написал свою знаменитую «Декларацию независимости киберпространства»^[595]. Это был до абсурдного претенциозный документ, отражавший утопические идеи своего времени. Парадоксально, но, несмотря на заявление Барлоу, что правовые концепции к ним неприменимы, наибольших успехов EFF добилась именно в суде, выиграв совместно с Американским союзом защиты гражданских свобод процесс о частичной отмене CDA. Важнейшей победой стало поддержанное большинством людей решение судьи Верховного суда Джона Пола Стивенса, вынесенное в пользу широчайшей защиты свободы слова в интернете – уникальной информационной среде, не привязанной к какому-либо географическому местоположению, но доступной каждому человеку в любой точке мира^[596].

Несколько лет спустя старший юрисконсульт EFF Дэвид Собел заявил, что это дело закрепило фундаментальные принципы, регулирующие вопросы свободы слова в электронную эпоху^[597]. Несмотря на то что успешное завершение процесса послужило укреплению роли США как мирового лидера в области свободы интернета, предсказание Барлоу, что Всемирная сеть будет местом без наций и границ, оказалось ошибочным. Интернет развивался, уходя все дальше от своих американских и англоязычных корней, а самодеятельная общинная культура первых лет уступала место закрытым корпоративным экосистемам и соцсетям с их внутренней цензурой. Покровительство американских законов становилось для онлайн-пространства все менее актуальным. Сегодня интернет все меньше напоминает утопию, о которой мечтал Барлоу, и все больше походит на его страшный сон.

Хотя Барлоу на протяжении двух десятилетий подвергался насмешкам интернет-скептиков, многие из его предсказаний действительно сбылись. «Я говорил, что все представления о собственности будут разбиты вдребезги, – напоминал он в 2016 году. – И они разбиты»^[598]. Его декларация и особенно созданная им EFF оказали весьма существенное и долгосрочное влияние на свободу интернета. Самым неожиданным за двадцать с лишним лет с момента обнародования манифеста Барлоу стало даже не то, что государственные органы легко доказали свою способность управлять интернетом, а то, что они научились говорить на языке киберутопистов.