Великий князь Юрий Всеволодович

Из Лаврентьевской летописи

Той же зимой знамение было на небе в солнце месяца февраля в 28-й день, в среду Сырной недели[16]. И продолжалось от полудня до мефимона[17], и осталось его, словно месяц первого дня. Многие же верные люди, видя, молились Богу, дабы обратил знамение это на добро.

В тот же день и Константин князь приехал из Новгорода к отцу своему, и встречали его на реке Шедашке все братья его: Георгий, Ярослав, Владимир, Святослав, Иоанн, и все мужи отца его, и горожане все от мала и до велика. И братья, увидев его, с радостью поклонились ему, и целовали его любезно все люди. И въехал в град Владимир, и поклонился отцу своему Константин…

(27. Стб. 428–429)

Всеволод Юрьевич вызвал сына для того, чтобы обсудить с ним план совместных действий в предстоящем походе на Чернигов, к которому он готовился весьма тщательно. Надо полагать, что тогда же Константин договорился с отцом о том, что после завершения войны вернётся не в Новгород, но в Ростов.

Между тем в отсутствие Константина в Новгороде произошло злодеяние, о котором поведал новгородский летописец. 17 марта, «на святого Алексия», на Ярославле дворе — обычном месте вечевых собраний — был убит некий Олекса Сбыславич; убит же он был по приказу Всеволодова боярина Лазаря, которого владимирский князь прислал править городом в отсутствие сына (30. Стб. 260; 44. С. 69). Мало того что Олекса был убит «без вины», — тяжесть преступления усугублялась тем, что он был убит в Великий пост и к тому же в день своих именин!

Злодеяние это не могло остаться без последствий. Уже на следующий день, по словам того же летописца, «плакала Святая Богородица у Святого Якова в Неревском конце». Сигнал, вполне внятный для человека Средневековья! Слёзы, выступившие на иконе, не сулили ничего хорошего ни убийцам, ни тем, кто стоял за ними. А ещё знамение это не сулило ничего хорошего пришлым в город вместе с князем и боярином суздальским «мужам». Примерно за сорок лет до описываемых событий Богородица уже плакала сразу на трёх иконах в трёх новгородских церквах — и это стало предвестием жестокого поражения, которое владимирское войско потерпело под стенами Новгорода. Правда, тогда исполнения знамения пришлось ждать три года. Вот и на этот раз слёзы Богородицы отлились убийцам не сразу, но по прошествии двух лет, когда в Новгороде вспыхнул мятеж, обрушившийся на сторонников владимирского князя.

Пока же Константин вернулся в Новгород и уже летом во главе собранного им войска двинулся на соединение с отцом. Помимо новгородцев, в войско вошли псковичи, ладожане и новоторжцы — полки из «младших» городов Новгородской земли.

В этой войне — начавшейся как война с черниговскими князьями Ольговичами, но очень скоро обернувшейся войной с рязанскими князьями — принял участие и герой нашей книги. Однако и тут он пребывал на вторых или даже третьих ролях: летописец по-прежнему никак не выделяет его, называя его имя лишь при перечислении имён сыновей Всеволода Большое Гнездо.