Великий князь Николай Николаевич

«На Елагпномъ островѣ²³) у Министра Внутреннихъ Дѣлъ Маклакова въ кабинетѣ царила молитвенная обстановка. Какъ разъ противъ письменнаго стола, за которымъ сидѣлъ министръ, у противоположнаго простѣнка, на узкомъ столѣ, покрытомъ бѣлою пеленою, находилось нѣсколько большихъ образомъ, передъ которыми теплилась лампада и горѣло нѣсколько восковыхъ церковныхъ свѣчей. Онъ сейчасъ же говорилъ о революціонерахъ, которые, по его компетентнымъ свѣдѣніямъ, ждутъ съ нетерпѣніемъ войны, чтобы докончить дѣло, начатое въ минувшую Японскую войну». — «Война у насъ, въ народныхъ глубинахъ, — сказалъ Н. А. Маклаковъ, — не можетъ быть популярной и идеи революціи народу понятнѣе, нежели побѣда надъ нѣмцемъ. Но отъ рока не уйти... и, осѣнивъ себя крестнымъ знаменемъ, министръ подписалъ телеграмму»...

Похоже лп это настроеніе бывшаго русскаго Министра Внутреннихъ дѣлъ на то, которымъ долженъ бы быть полонъ сторонникъ войны, искавшій въ ней выходъ для страны изъ тяжелаго внутренняго положенія?!

— Какъ вы думаете, — обратился ко мнѣ въ первый же день объявленія намъ войны, нашъ Министръ Иностранныхъ Дѣлъ, С. Д. Вазоновъ, — что сулитъ намъ надвигающаяся война?

— Борьба предстоитъ упорная, — отвѣчалъ я. — Результатъ же этой войны будетъ въ прямой зависимости отъ того, какова будетъ внутренняя обстановка въ странѣ. Мы не должны забывать Японскую войну и 1905-й годъі...

Призракъ возможной революціи стоялъ передъ всѣми болѣе или менѣе отвѣтственными русскими людьми. Никто изъ насъ, сознательно глядѣвшихъ въ будущее своей Родины, не могъ желать войны, ибо Россіи нужны были для укрѣпленія своего разстроеннаго внутренняго положенія продолжительные годы мира и только мира!

Мнѣ хотѣлось бы сказать еще нѣсколько дополнительныхъ словъ о Великомъ Князѣ какъ о вождѣ-войнѣ, которымъ онъ но существу и былъ до мозга костей. — Полученное имъ воспитаніе по

суровой школѣ Императора Николая І-го, научило его не только повиноваться, но и «повелѣвать»... Великій Князь умѣлъ создавать вокругъ себя атмосфеу «обаянія». Въ мирное время войска его боялись, но вмѣстѣ съ тѣмъ и любили. Имъ импонировалъ его властный голосъ, его энергичная манера, его знанія и, наконецъ, живописная фигура. Съ острымъ орлинымъ взглядомъ въ глазахъ, сидя на шѳстивершковомъ огромномъ конѣ, Великій Князь Николай Николаевичъ производилъ неописуемое впечатлѣніе какого-то таинственнаго изваянія. Чувствовалось, что по знаку его высоко поднятой шашки все, находившееся подъ его непосредственнымъ вліяніемъ, слѣдившее за нимъ съ напряженнымъ вниманіемъ, готово было ринуться безъ оглядки въ огонь и въ воду. Уже тогда ходили про него различныя легенды и то, что могъ потребовать отъ войскъ лично онъ, было недоступно для другихъ. Вожди-воины вѣдь обладаютъ исключительной силой массоваго гипноза I

Въ военное время войска видѣли Великаго Князя мало: обязанности Верховнаго Главнокомандующаго не отпускали его надолго изъ Ставки. Но солдатское воображеніе требовало его присутствія среди войскъ. И вотъ создаются разсказы-легенды. Его рисуютъ народнымъ богатыремъ, всюду поспѣвавшимъ къ наиболѣе опаснымъ мѣстамъ на помощь, всюду пресѣкавшимъ зло и водворявшимъ порядокъ. — Одни его видѣли безстрашно обходившимъ окопы во время усиленнаго обстрѣливанія непріятельскимъ огнемъ, другіе видѣли его тонкую высокую фигуру, лично направляющимъ войсковыя цѣпи въ атаку и имъ дающимъ боевыя заданія; въ артиллеріи — ходили разсказы, какъ онъ самъ, въ своемъ поѣздѣ, доставлялъ на ближайшую станцію недостающіе боевые припасы; въ тылахъ — распространялись свѣдѣнія, какъ онъ строго выговаривалъ интенданту за недостатокъ столь желаннаго для русскаго солдатскаго желудка бѣлаго хлѣба; въ штабахъ — какъ онъ разносилъ начальниковъ за плохо составленную диспозицію; наконецъ, въ глубокомъ тылу — ходили разсказы, что на вопросъ Императора, наклонившагося надъ географической картой: «гдѣ противникъ?» онъ, якобы, отвѣчалъ:— «въ двухъ шагахъ позади», намекая своимъ отвѣтомъ на министра, стоявшаго за Императоромъ!... Чего-чего не разсказывалось только о Великомъ Князѣ! — Имя его было столь популярно, что даже въ дни революціи, когда онъ ѣхалъ изъ Тифлиса въ Ставку, надѣясь снова встать во главѣ русскихъ войскъ, его тріумфально чествовали едва ли не на каждой станціи. И, наконецъ, — въ дни изгнанія Великаго Князя — въ далекой, но родной Россіи, по словамъ совѣтскихъ газетъ, отъ времени до времени появлялись самозванцы, име-

дававшіе себя его именемъ и 'собиравшіе вокругъ себя толпы почитателей изъ его бывшихъ подчиненныхъ!

Его имя дорого каждому русскому воину, а таковыми въ памятные годы 1914-1917 г. г. была едва лги не вся Россія. Въ немъ эта Россія видитъ и почитаетъ великаго русскаго патріота и достойнаго носителя русской національной идеи!...

БИБЛІОГРАФІЯ.