Великий князь Рюрик

В действительности каждый язык имеет свою историю, а его изменения подвержены определенным законам, и законы эти прочные, их подтверждает анализ всей массы слов внутри языка за тот или иной период времени. Таким же строгим законам подчиняются изменения слов, попавших в язык извне, из других языков. Иными словами, переход из древнескандинавского в финский, а оттуда в русский слова «roþs» – «ruotsi» – «русь» с точки зрения законов языка возможен, а переход «вагры» – «варяги» – нет. Не по причине заговора ученых, а потому, что на материале языка не зафискирован ни один случай подобного перехода звуков.

Сопоставления имен у Гедеонова – это, конечно, не любительская лингвистика уровня «этруски – это русские», но законы языка там не учтены, поэтому игра с именами так и осталась игрой. Но в XIX в. выявление этих языковых законов еще только происходило. Между тем опора некоторых теорий происхождения Руси на случайное сходство слов благополучно дожила до наших дней. Примером может служить сравнительно недавняя попытка объяснить зафиксированные византийским императором Константином Багрянородным русские названия днепровских порогов с помощью… осетинского языка!

Император Константин, ученейший человек своего времени (он жил и правил в Х в.), написал множество книг, из которых для нас особенно интересен один трактат. Он представлял собой секретную политическую инструкцию и дошел до нас в одном списке, созданном в XI столетии. Произведение это не покидало придворных кругов и не предназначалось для широкого чтения. Назывался этот замечательный труд «Об управлении Империей» (De Administrando Imperio). Это сочинение, созданное около 950 г., император адресовал своему сыну Роману:

«Итак, послушай, сын, то, что, как мне кажется, ты обязан знать; обрести разумение, дабы овладеть управлением. Ведь и всем прочим я говорю, что знание есть благо для подданных, в особенности же для тебя, обязанного печься о спасении всех и править и руководить мировым кораблем…»

Этот обширный трактат – подлинная энциклопедия византийской внешней политики X в. Он содержит интереснейшие описания соседних с Византией стран и народов: печенегов, венгров, алан, хазар и, что для нас особенно важно, росов, с которыми Империя поддерживала в эти годы постоянные и, очевидно, мирные отношения, определенные последним на тот момент договором Игоря от 944 г. Все же Константин не питал иллюзий насчет миролюбия русов и указывал своему сыну на возможность использования против них соседних народов, например печенегов.

Вся девятая глава трактата полностью посвящена описанию действий росов, совершающих торговые плавания к византийским берегам. В ней большое внимание уделено описанию Днепровских порогов (они оказались затоплены после постройки Днепрогэса). Для всех порогов Константин приводит названия: «росские» и славянские. Например, один из порогов назывался по-росски «Улворси», а по-славянски – «Островунипрах», что значит «Островок порога».

Лингвистические исследования показывают, что эти названия наиболее убедительно объясняются из древнескандинавского языка. Всем им ученые подобрали скандинавские соответствия, а одно из них известно по рунической надписи с острова Готланд – на памятном камне, поставленном в честь неких готландцев, отправившихся на Русь и погибших на Днепре.

Но пусть аланы[42], лишь бы не норманны…

Так как норманисты широко привлекают археологические свидетельства, антинорманисты тоже обратились к археологическим находкам для подтверждения своих взглядов. В Новгороде, да и на Рюриковом городище, известны фрагменты характерной прибалтийско-славянской керамики. Приводят сторонники славянского Рюрика и лингвистические доказательства: интересные параллели обнаружились между диалектом новгородских берестяных грамот и западнославянскими языками.

Конечно, отрицать родство и связи некоторых западных и северных групп славян – значит закрывать глаза на очевидный факт. Археологические и языковые свидетельства тому действительно есть. Но как это приблизит нас к разгадке истории Рюрика? Да, древнейшая каменная крепость Руси – Любшанское городище близ Старой Ладоги – имеет ближайшие аналогии среди славянских крепостей на Дунае (не в южной Прибалтике!). Да, диалект новгородских грамот имеет прибалтийско-славянские параллели (это показал в своих исследованиях А.А. Зализняк). Но и Любша, и формирование языка ильменских словен – это VII–VIII вв., но никак не эпоха Рюрика. Ни археология, ни лингвистика не связаны в данном случае с сюжетом о призвании варягов. Да и сам летописец не дает повода относить русь и варягов к славянам: в начале «Повести временных лет» он помещает их в списки германских народов, а один раз – даже к финнам:

«В Афетове же части седять Русь, Чюдь и все языцы: Меря, Мурома…»