Великий князь Русский (СИ)

Как и любое официальное мероприятие, Земской собор открылся общим молебном. Выборные из далеких уездов порой глазели на недавние росписи или вздрагивали, вдруг осознавая, что службу ведет сам митрополит, синклит же московский держался степенно и достойно.

В первый день собора выяснилось, что понятия «регламент» тут не существует, а уповать на здравый смысл участников нельзя — высказаться хотели все, натуральный Съезд народных депутатов. Пришлось немедля призывать в помощь Андрею Ярлыку еще дьяков, писцов и подьячих, зарядив Верешу на составление списка ораторов. То есть с обеда вывешивали вопросы, которые будем обсуждать завтра, чтобы каждый мог застолбить свое выступление.

Вторым серьезным нововведением стали песочные часы — желающих много, так что кратенько, на десять минут, не более, за исключением главных докладчиков. Но все равно, приходилось многих обрывать — токовали, как тетерева, ничего вокруг не видя.

Еще выяснилось, что по каждому вопросу готов выступать отче Варсонофий, сухонький и кривоносый монашек с Белозера. Правда, все его выступления были довольно кратки и сводились к одному пункту — надо срочно печатать «Толковую палею», своего рода богослужебный справочник для мирян, с приложением полемики противу латинян, а не то худо будет.

Первый раз, когда обсуждали укрепление Берега, его послушали с недоумением, второй с неудовольствием, на третий начали шикать, но потом попривыкли.

— Племя презлое и прелукавое, и что нынче мы с ними в мире, завтра бранью обернутся может! — докладывал Гвоздь-Патрикеев о политических перспективах на юге. — Царь Герай ныне остатки Кичи-Махметовых татар собирает и силу свою множит.

— Крепости ставить! — выкрикнул с места довольно молодой сын боярский.

Его немедленно заткнули, но парня я на примету взял.

— Многие потребны, — согласился Гвоздь, — на Проне, Упе, Шаче, у Рясского поля на волоке, в Епифанском лугу, и другие городки. Каширу в камень одевать, Саранский острожек крепить, на все то немалые деньги надобны.

Собрание призадумалось.

— Земля там добрая, хлебца много родит, — рассудительно заметил кто-то из береговых. — Многих испоместить можно.

По залу прошла волна, даже представители северных уездов, кого проблема набегов волновала меньше, прикинули, что есть шанс сбросить «лишних» детей боярских на юг. А я сделал себе еще пометочку — организовать «выкрики с мест».

— Для строения крепостей и засечной черты взимать особый налог на пять лет, десятое ото всего! — припечатал Патрикеев.

Вот тут гул поднялся до небес — это же как Батыевы баскаки собирали! Лаялись, хватали друг друга за грудки, еле-еле назначенные приставы (слава богу, вовремя вспомнил перебранки и драки парламентах и сообразил, что нужны будут особые служители) утихомирили.

Два дня спорили, утомились, отче Варсонофий с «Палеей» трижды вылезал — чуть по сопатке не выхватил, а она и без этого кривая. Но после рассуждений и работы в кулуарах договорились — десятое! Но только на три года. В принципе, я так и рассчитывал — проси вдвое, дадут половину. Трех лет экстренного налога нам должно хватить, а пять могут всю экономику порушить.

А этого никак нельзя, надо в боях капитализм строить, пусть он станет нам лучшим памятником. Для чего дальше у нас блок стратегических вопросов — превращение Великого княжества в сословно-представительную монархию. Почему не в республику сразу? Да как с электричеством: не готовы и не поймут. К тому же, как показывает практика, все феодальные республики за сто-двести лет скатываются в голимую олигархию, как у нас в Новгороде. Я по Европе напутешествовался, гидов наслушался, везде власть прибирали аристократы. Генуя, Дубровник, Венеция — все одно и то же, а во Флоренции «республика» вообще стала личной вотчиной Медичи.

А коли это происходило раз за разом, то налицо объективный процесс и его предотвратить нельзя. А если нельзя предотвратить, надо возглавить!

Судебник приняли, что называется, «в первом чтении». Ну так неудивительно — он много где внедрен, и успешно используется. Ну, пара поправок не в счет. Устюжскую уставную грамоту государевым городам тоже утвердили без вопросов. Номоканон, Кормчую книгу — из мирян вообще никто не пискнул, а клирики малость пошумели, но склонились перед волей митрополита. Только отче Варсонофий…

Свара началась с Уездной уставной грамотой. Те края, где она действует — за нее, бывшие новгородские пятины — тоже (что неудивительно, я в сильной степени опирался именно на новгородские порядки), а вот делегаты из бывших литовских земель возбухнули.

С одной стороны, принцип «в уезде избраны самими жителями старосты и целовальники, головы и доводчики, чтобы уезды могли управляться сами собой» это приятно и завлекательно, особенно вариант «без государевых наместников и волостелей». Но вот принцип разделения властей (раньше-то все в руках наместника было) и, тем более, выборы из числа «подлого сословия» вызвал большие волнения. Правда, на этом фоне легко проскочило, что вся судебная система остается в руках великого князя…