Великий князь Владимирский

- Казимир, готовься! - приказал я. - Как только терцию сомнут, бей. Нельзя дать им возможность выйти нам в тыл. Если сможешь, после того, как остановишь латников, отходи вправо, к князю Ярославу, или влево, к Бачману. Сзади встанет Федор Горелый, ты и сам не спасешься, и его погубишь, если попытаешься вернуться.

- Понял, князь. Сделаю.

- Федор! После удара поляка, ты займешь место Казарина.

Последние шеренги обреченной терции стали прогибаться назад, готовые вот-вот лопнуть.

- Вперед! - махнул рукой Казимиру.

Клин ударного отряда, с примкнувшими к нему тевтонцами, начал разгоняться. Когда они домчались до места боя, монголы прорвались-таки, но выскочить в наш тыл не успели. Страшный грохот сокрушительного удара жандармов на мгновение заглушил все остальные звуки. Разметав передние ряды, они бросили длинные копья и взялись за булавы, тесня врага к гуляй городу. Выжившие пикинеры и алебардщики, прижатые к редуту, кололи в спины и рубили прижатых уже к ним копейщиков Субэдэя. Терция Федора Горелого устремилась за Казимиром и встала на месте, где полегли их коллеги, надежно перекрыв проход между вторым и центральным редутами. Остатки разбитой терции отступили в тыл, вынося с собой раненых соратников.

- Труби! - велел я трубачу подать сигнал Казимиру, что он может пробиваться к спасению.

Надежда, что наши услышат, среди шума битвы, была мизерной, но все же … К моему удивлению, жандармы все же услышали и свернули влево. А может сам Казимир понял, что пора. Только треть отряда прорвалась и помчались к Бачману, вдоль внешней стороны щитов гуляй-города. Рассвирепевшие монголы бросились за ними, но быстро кончились под арбалетными болтами, бившими их в упор.

Отброшенные латники перегруппировались и насели на терцию Горелого, но запал иссяк и напор ослабел. Пикинеры легко удерживали всадников на расстоянии, а стрелки сокращали их количество с катастрофической, для Батыя, быстротой. Сражение замерло на одном месте, и если мы почти не несли потерь, то противник падал на землю пачками. Поняв, что так потеряет вскоре все войско, хан приказал отходить. Закачались сигнальные флаги, передавая волю полководца. Пушки рявкнули в последний раз в спину отступавшим и на поле боя смолк лязг и грохот, которых сменили вопли покалеченных людей и животных.

- Я все сделал, как и обещал, - сказал, криво улыбаясь, подъехавший Казимир.

Ты смотри! Весь доспех во вмятинах, кое-где из-под железа капает кровь, но живой. Не ожидал. Кивнул ему, снял с руки массивный золотой браслет и протянул герою.

- Держи. Это не награда, а знак отличия. За невозможное. Награда будет впереди, после победы.

- Спасибо, князь.

- Сколько выжило?

- Жандармов две трети. Сгинули рыцари ордена и слуги. Может кто и не погиб, когда спешили, но там такая давка была! Скорее всего - затоптали.

- Сходи к лекарям, пусть посмотрят. Весь в крови. С теми, кто остался на поле боя сами разберемся.

Я сидел на коне, в одиночестве, и ждал докладов о потерях. На месте прорыва суетились люди, разбирая и сортируя завалы из тел.Арбалетчики и гарнизоны редутов тащили запасные щиты и рогатки для заделки брешей в гуляй-поле, и связки болтов, взамен израсходованных. К лекарям, расположившимся в палатках за моей спиной, тянулась длинная вереница носилок со стонущими ранеными. Густо пахло кровью, мочой и дерьмом. Вот он, настоящий запах победы. Правда, до победы еще далеко.

- Терция Казарина всё, - доложил Федор. - Он сам и половина его людей на небесах. Из другой половины на ногах три сотни. Остальные не бойцы, многие не выживут.

- Поставь уцелевших в тыл, там, где сам раньше стоял. Будут резервом, займут места павших. Что по людям поляка и арбалетчикам?

- Считают. Уцелевших мало. С трупами монголов что делать?

- Всех, кто внутри наших порядков, сбросьте в Днепр. А те, что за гуляй-полем, пусть валяются.

- Смотри, князь, что нашли в ушах коней и людей, - Протянул Горелый ко мне ладонь, с лежащими на ней серыми комочками.

Взял один и пригляделся. Ба! Да это же воск, завернутый с материю. А я все пытался понять, почему противник не использует звуковые сигналы. Помнят про мои Иерихонские трубы. Я на них и не рассчитывал, так что с собой в поход не брал (Пургаз узнав о том, чуть не плакал), но они сослужили еще одну службу, даже оставшись в замке. В бою почти ничего не слышно, а теперь и подавно, с такими берушами.

Подсчет потерь занял еще два часа. Итог следующий: погибших в терции Казарина 1300 человек, раненых 1400, в отряде Казимира 270 убитых, 40 раненых, в остальных отрядах 200 убитых и 250 раненых. Всего в последнем бою погибло 1770 человек, было ранено 1690. День заканчивался, сегодня воевать больше не будем.

- Как думаете, сколько их там валяется? - спросил у командиров, собравшихся вокруг меня.

- Вместе с той падалью, которую сбросили в реку, думаю уложили не меньше 10 000, - задумчиво протянул дядя.

- Больше, - возразил князь Мстислав Давыдович. – Не забудь про хашар, там не меньше девяти-десяти тысяч. И все мертвы.

- А! - отмахнулся Ярослав Всеволодович. - Это просто мясо. Кто их считает?