Великий крестовый поход

— Эй, ты! — крикнул моряк. — Кончай этот треп. Что, в монашки подалась?

— Хочешь, я стану твоим божественным женихом? — поддакнул моряк с мачты.

Голос Ингеборг смолк, но душа ее не смогла успокоиться. Вскоре часовые позабыли о ней. Вокруг корабля закружили два десятка дельфинов. В ночных сумерках за их спинами виднелся пенный след, хотя двигались они поразительно бесшумно, выставив над водой похожие на острие оружия плавники.

Моряки вызвали из каюты Ранильда, тот нахмурился и подергал себя за бороду.

— Не нравится мне это, — пробормотал он. — Клянусь х… святого Петра, как мне хотелось наколоть тогда на пики тех двух рыболюдей! Они замышляют недоброе, будьте уверены… Впрочем, вряд ли они станут топить шлюп, как они тогда перевезут золото? Не говоря уже об их дружке и этой суке.

— А может, нам и Нильса пока не убивать? — засомневался Сивард.

— М-м-м… нет. Надо показать этим сволочам, что мы не шутим. Крикни лучше в море, что, если они и дальше не оставят нас в покое, Ингеборг-Треску будет ждать нечто похуже повешения. — Ранильд лизнул палец и поднял его вверх. — Я чувствую ветерок. Отплываем на рассвете, как только подвесим Нильса на рее. — Он вытащил меч и погрозил кольцу дельфинов. — Слышите? Проваливайте обратно в свои подводные пещеры, бездушные твари! Мы, христиане, отправляемся домой!

Ночь близилась к концу. Дельфины лишь кружили вокруг корабля, ничего не делая, и в конце концов Ранильд решил, что на большее они не способны, а прислали их полукровки либо в тщетной надежде что-либо узнать, либо от еще более тщетного отчаяния.

Легкий бриз крепчал. Волны начали резче биться о борт, раскачивая шлюп. Заслоняя бледные звезды, непонятно откуда пролетела стая черных лебедей.

Звезды растаяли, смытые с неба ранним летним рассветом. Небо на востоке стало белым, на западе осталось серебристо-голубым, и там все еще висела призрачная луна. Гребни волн окрасились светом, а склоны их стали пурпурными и черными; поверхность моря замерцала и заискрилась зеленью, похожей на зеленый оттенок ледника, зашумела и запенилась. В вантах загудел ветер.

Моряки вывели Нильса из трюма по лесенке, подталкивая остриями пик. Руки у него остались связанными за спиной, и подниматься ему было тяжело. Дважды он падал, моряки грубо хохотали. Грязная одежда Нильса была запятнана кровью, но его развевающиеся волосы и мягкая пушистая бородка сохранили цвет все еще невидимого солнца. Он широко расставил ноги, удерживая равновесие на раскачивающейся палубе, и глубоко вдохнул влажный ветреный воздух.

Торбен и Палле остались на страже у бортов, Сивард — на мачте. Лейв и Тиге караулили пленника. Ингеборг стояла в стороне с побледневшим лицом, чувства теплились лишь в ее глазах. Нильс дерзко посмотрел в глаза Ранильда, держащего в руках петлю на конце веревки, переброшенной через нок-рею.

— Раз у нас нет священника, — сказал Нильс, — быть может, ты мне позволишь еще раз прочитать «Отче наш»?

— А зачем? — отозвался шкипер, растягивая слова.

Ингеборг подбежала к нему.

— Может, я его исповедаю и отпущу грехи?

— Ты? — изумился Ранильд, но тут же расплылся в улыбке. Вслед за ним заухмылялись и моряки. — Верно, верно.

Он велел Лейву и Тиге отойти назад, а сам прошел ближе к носу корабля. Удивленный Нильс остался на месте.

— Начинай! — крикнул Ранильд, перекрывая гул ветра и плеск волн. — Поглядим на представление. А ты, Нильс, проживешь ровно столько, сколько будешь в нем участвовать.

— Нет! — крикнул парень. — Ингеборг, как ты могла?

Ингеборг ухватила его за чуб, приблизила лицо сопротивляющегося Нильса к своему и зашептала. Моряки увидели, что Нильс воспрянул, глаза его вспыхнули.

— Что ты ему сказала? — властно произнес Ранильд.

— Оставьте в живых меня, и тогда, быть может, скажу, — весело отозвалась Ингеборг. Она и Нильс стали изображать последний обряд, насколько это у них получалось, а моряки смотрели на них и хохотали.

— Pax vobiscum[4], — произнесла наконец немного знакомая с церковной службой Ингеборг. Потом перекрестила стоящего на коленях Нильса, и это дало ей возможность прошептать: — Господь простит нам это и простит то, что не к нему я взывала. Нильс, если мы не переживем этот день, желаю тебе добра.

— И я тебе, Ингеборг. — Нильс поднялся. — Я готов.

Удивленный и весьма теперь неуверенный Ранильд двинулся к нему с петлей в руке.

— Йа-а-а-а-а-а! — неожиданно завизжала Ингеборг и бросилась на Лейва, целясь ногтями ему в глаза. Лейв прыгнул в сторону.

— Что за черт? — прохрипел он. Ингеборг повисла на нем, кусаясь, визжа и царапаясь. Тиле бросился ему на помощь. Нильс наклонил голову, разбежался и ударил Ранильда в живот. Шкипер повалился на бок, и Нильс сразу ударил его ногой по ребрам. Торбен и Палле спрыгнули с фальшбортов и бросились на Нильса. Сверху, разинув от удивления рот, на них смотрел Сивард.

Дельфины уже столько часов кружились вокруг корабля, что экипаж давно перестал опасаться нападения с воды и больше не обращал на них внимания. Сивард заметил опасность, но было уже слишком поздно.