Великий Любовник. Юность Понтия Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория

Воздержание продолжалось. На вечерней трапезе вина не пили. Первостепенным, среди прочих закусок, подали жареные бычьи яйца, второстепенным — вареные коровьи языки. По окончании пиршества мужчины удалились в свои шалаши, женщины — в свои отдельные хижины. Юл и Юлия ночевали в центре праздничного лагеря, но тоже по отдельности — каждый в своем сооружении из дерна, веток и листьев.

Вакханалия, вернее, мутунотутуния, была разрешена и состоялась на Виналиях, на девятый день до майских календ. С утра напившись вина, головы украсив венками из мирта и мяты, адепты устремились на гору, возвышавшуюся над поляной, и там, срывая друг с друга одежды, предались любви — голодной, неразборчивой, ненасытной, тем более плотоядной, что делалось это не в укромных местах, не по одиночке, а свально, всем пьяным скопом, на всеобщем возбуждающем обозрении… Гней Эдий мне достаточно подробно описывал, кто с кем и как сочетался; как на самой вершине горы, на плоском широком камне, устланном александрийским ковром — Вардий несколько раз подчеркнул, что ковер был именно александрийским, — на этом-де камне, со всех сторон окруженная совокупляющимися парами, Юлия отдалась Юлу, то есть богиня Тутуна сопряглась со своим жрецом, ставшим «на это священное время» богом Мутуном… Я эти его описания, с твоего позволения, опущу…

В горах целый день отбезумствовав, ушли из предгорий и спустились на подгородную виллу Тиберия. На территорию виллы никто не вступил, даже Юлия, которой эта вилла принадлежала по праву законной супруги. Нет, велено было адептам из тростника и соломы строить для Юлии дом, точно напротив главного входа на виллу: дескать, так вот и жили в благословенную эпоху, во времена Сатурна, в Золотом веке. Дом этот соорудили за один день и нарекли «дворцом», так как в нем поселилась Юлия-богиня со жрецом своим Юлом, а все остальные разместились в простеньких шалашах, теперь уже не раздельно мужчины и женщины, а теми парами, которые составились в горах, на Виналиях.

Так жили несколько дней.

Отпраздновали Флоралии, встречая Богиню Цветов так, как ее встречают и чествуют в Городе. Было, однако, три отличия: во-первых, богиню именовали не Флорой, а Тутуной; во-вторых, всплески танцев почти всегда оканчивались откровенными любовными игрищами. В-третьих — вовсе неслыханное! По всему периметру лагеря были установлены статуи Августа, мраморные, бронзовые и гипсовые, и пары, предаваясь любви, под ними располагались — так им было предписано Сальвидиеном и Цезием, а Сципионом Корнелием заранее объяснено, что Август-де — прямой потомок Сатурна, и, стало быть, ему надо молиться перед соитием, а после благодарить за восторг, за спасительный мир на земле, за благодатный возврат к святоотеческим нравам.

Так они отмечали Флоралии.

А на следующий день приступили к тому, что Юл Антоний назвал «возрождением Легиона Любви». «Легатом Любви» Юл объявил себя. «Фециалы» были назначены «любовными префектами». Им в подчинение были выделены по два, по три «гирпина», получивших звание «любовных центурионов». А кто «легионеры» у этих начальников? Юл объяснил: надо сформировать третий круг, набрать «камиллов», вербуя всех желающих, без разбора сословий, не скупясь на подарки, как он, Юл Антоний, как прекрасная Юлия, как Пульхр, Сципион и Криспин, Луций Авдасий и Вибий Рабирий одаривали, поили и кормили нынешних «центурионов». Пусть они теперь раскошелятся и привлекут к себе как можно больше подвижников. Из них к началу мая составится «Легион Любви». И этот Легион, под божественным покровительством Мутуна и Тутуны, позволю себе процитировать: «…двинется с холмов на равнину, из добродетельной деревни в порочный город, истребляя лицемерие, устраняя несправедливость, попирая разврат и учреждая блаженные времена Сатурна, помогая великому Августу осуществить его радостную и прекрасную мечту!»

XX. — Ты понял? — тихо спросил меня Эдий Вардий, прерывая рассказ о «мистериях». — Ты понятливый юноша. Должен был догадаться… Так понял или не понял? Всё понял или не всё?

Я замешкался с ответом, соображая, что именно мой собеседник вкладывал в понятие «всё». Но Вардий тут же пришел мне на ПОМОЩЬ: