Великий маг

Но бесподобный Лакло умело провел операцию инфистской бомбардировки по всему западному полушарию, и вот уже вектор повернут, повернут! Сейчас вслед за Юсой, где культурой и не пахнет, все попугаи мира наперебой повторяют: «весь цивилизованный мир…», «цивилизованый мир нанесет ответный удар…»…

Бесчестнейший, зато какой ловкий ход! Заранее оправдывающий любые действия Юсы как «культурной и цивилизованной державы» супротив дикарей. Принять, что Юса – культурная, это закрыть глаза на будущие явные преступления, ибо преступления бывают лишь против культурных, а разбомбить дикарей – какое преступление? Да и не может, дескать, цивилизованный мир творить преступления, он же цивилизованный! А то, что вы считаете преступлением… ну, это вы не так поняли. Запомните, мы – цивилизованные. Значит, нам можно все. И ничего из того, что мы делаем, не преступление!

– Хорошо сказано, – одобрил я. – Особенно о праве культурных наций решать судьбу менее культурных. Даже жаль, что не вы автор этого тезиса.

Лакло воскликнул возмущенно:

– Как это не я?.. Да я ночами не спал! В таких творческих муках рожал…

– Я это читал слово в слово, – сказал я. – Можете проверить в библиотеке.

– Кто? Кто это сказал раньше?

– Адольф Гитлер, – ответил я любезно.

Они переглядывались, на лице Соммерга проступило смущение. Он кивнул Лордеру, тот скривился, наклонил голову. Ноздрикл подошел и пошептал Лакло на ухо. Шептал долго, лицо Лакло вытянулось, а Ноздрикл перечислял и перечислял работы Гитлера, где фюрер обосновывал право культурного и цивилизованного мира, то есть Германии, нести на остриях штыков культуру и цивилизацию всяким недочеловекам: французикам, англичашкам, славянам, а уж Америке так и сам Got mit Uns велел…

Молчание затягивалось, все застыли в неподвижности, как вбитые в колоду топоры. Челлестоун задвигался первым, посмотрел по сторонам.

– Господа, мистер Владимир все-таки устал…

– Да, – сказал Соммерг, – ему надо отдохнуть и подумать.

Лакло поднялся первым, взглянул на меня без прежней веселости, но голос прозвучал призывно:

– В этом есть и добрая сторона, Владимир!.. Вы можете оказаться спасителем всего человечества. Это же мечта каждого.

– По крайнем мере, – добавил Живков с горькой насмешкой, – каждого мужчины.

Лакло все же не удержался, подмигнул:

– Гении, конечно, бессмертны. Зато дураки живут дольше.

Я промолчал. Они поднимались, расходились, а когда комната опустела, в дверном проеме показалась очаровательный капитан. Она мне напомнила красоток из «Плейбоя», однажды самых ярких обвешали оружием и сняли с их участием боевик. Там по ходу действия эти три или четыре главные героини, команда суперспецназа, не меньше семи раз переодевались, демонстрируя пышные формы, а в остальное время то под струи фонтана, то выходят из воды, чтоб тончайшая одежда прилипла к телу и ничего не скрывала.

Эта тоже может сниматься на главных ролях, но вижу ее умные глаза, гордую осанку, элегантную властность манер – да, такая в самом деле может быть капитаном экстра-класса, в самом деле может знать корабль лучше мужчин и уметь им управлять.

Хотя, что удивительного, на планете семь миллиардов человек, четыре – женщины, один – нужного возраста, триста миллионов – красивые, миллион – ослепительно красивые и с идеальными фигурами. Напрасно считают, что все красивые – дуры. Есть исключения, вот эти исключения можно выловить и, сманив колоссальным жалованиьм, участием в суперпроектах, побудить верно работать на свою команду.

Так что передо мной женщина, что намного красивее всяких мисс Вселенная, во сто крат умнее, и смотрит на меня, как на повелителя этого мира. Знает или догадывается о моей роли – неважно. Главное – видит, что было сделано для моего похищения.

Ни один мужчина не может переиметь всех женщин, но инфисты моего класса по крайней мере могут проделать это с самыми красивыми женщинами планеты.

– Конвой? – спросил я.

Она улыбнулась, ослепительно красивая, прекрасно понимающая, что она – самая-самая.

Да, подумал я, совсем недавно талантливый человек мог всю жизнь прожить где-то в глухой деревне, никто о нем не узнал бы. Теперь же с этим Инетом, вэбкамерами и тотальным наблюдением ни один красивый, талантливый или просто сильный не бывает упущен. Это раньше требовалось волшебное зеркальце, чтобы спросить: а кто, дескать, на свете всех милее, а сейчас эта красотка и так знает, а если зеркальце начнет болтать, скажет ему: заткнись, я просто причесаться подошла…

И все-таки, сказало во мне что-то, ты не самая-самая. Та змея, что предала меня, даст тебе немало очков вперед. Не сто, конечно, но в ней есть то, чего в тебе, чудо-капитан, нет…

Мы вернулись в ту комнату, где я очнулся. Джессика, если я не перепутал ее имя, сказала негромко:

– Если вы пленник, то… не знаю. По-моему, пленных королей сопровождали с меньшим почетом.

Я отмахнулся.

– Какая разница Наполеону, на каком корабле везли на Эльбу?