Великий Магистр

Ну вот, так и знал. Правильно я сделал, что спрятал оружие: был бы у неё пистолет, непременно додумалась бы пустить в себя пулю. А сейчас, с вирусом-то, это вполне реальный и верный для хищника способ сведения счётов с жизнью. Хотя она ещё не совсем превратилась. Недохищник, но и уже не человек.

— Так, ты мне это брось, поняла? "Так" — это, типа, хищником? А хищники что — не люди? Ну, то есть… — Кажется, я что-то не то сказал. Вот ведь…

— Вот именно — не люди, — простонала она.

— И что? Да, они не такие, и что теперь? Убивать их? Это так же, как убивать людей из-за цвета кожи.

— При чём здесь это… Хищники пьют кровь.

— И?.. Они делают это, потому что иначе жить не могут. Они так питаются. Вот скажи, чем лучше люди? Такие ли уж они невинные? Убивают себе подобных совсем из других побуждений. А хищники… Вот волки, скажем, едят зайцев. Пищевая цепочка. Так в природе устроено. Кто-то кого-то ест. И мы же не возмущаемся! Никто же не предлагает: давайте, мол, бороться за права зайцев! Мочить этих гадов, волков, которые обижают бедненьких ушастых! Люди тоже кушают живых существ, даже разводят их специально для этой цели. Свиней, коров, птицу. И убивают их пачками, и жрут! А из кровушки их, заметь, колбасу делают. И чего только, кроме колбасы, из неё ещё не делают! Есть десятки блюд из крови. И что? Никто даже не думает за это называть людей кровососами!

Ух ты, надо же, как я расходился… Когда это я успел стать защитником прав хищников? Ещё недавно сам их убивал… Да, стоило попасть в их шкуру, как всё круто поменялось. И понимание пришло, и оправдания находятся. Забавная всё-таки штука — жизнь.

— Всё это не то, — не соглашалась моя нитка. Едва живая, а туда же — спорить. — Нельзя пить кровь людей…

— Надо же! Кто тебе сказал? — усмехнулся я. — Где такой закон прописан?

— В Уголовном Кодексе…

Потрясающая логика. Я не мог на неё налюбоваться.

— Золотце моё, а кто тебе сказал, что к хищникам применимы людские законы? Даже у людей в разных странах разные законы, а тут — вообще другая раса. Другой вид. Со своими законами и своей моралью. Мы просто стоим выше людей в пищевой пирамиде, вот и всё. Никакие кодексы тут не вписываются. Тут простые законы природы действуют. А их нет в кодексах.

— Не сравнивай людей с животными… Это всё не то, — простонала она. — Человек обладает разумом…

Мне даже стало её жалко — этот спор отнимал у неё много сил, а ей надо было ещё превращение перенести. Ладно, всё, последний аргумент — и прекращаем.

— Почему не сравнивать? Разве человек — не животное? К млекопитающим относится, если не ошибаюсь. И разум тут ни при чём. Почему существа с высокоразвитым разумом не могут участвовать в природных отношениях? Люди — часть природы, не забывай. И хищники — тоже. Я скажу тебе, что это за война, золотце. Это война не за какие-то нравственные идеалы, гуманизм и прочую лабудень. Она — за место под солнцем. Люди хотят оставаться венцом творения, царями природы. И не хотят мириться с тем, чтобы их кто-то кушал! Может, зайцы, если бы могли, тоже повоевали бы против волков, да не могут. Ни мозгов не хватает, ни силы. А у людей хватает… И мозгов, и желания быть господствующей расой на этой несчастной планетке. Потому они и хотят уничтожить хищников. И не ищи тут высоких идей. Всё гораздо проще и непригляднее.

— Я тебе не верю… кровосос… — пролепетала она, закатив глаза.

Кажется, превращение вступило в следующую стадию. Я печёнкой чуял: внутри у неё что-то происходило. Всё меньше в ней оставалось человеческого, уступая место вампирскому, даже запах её менялся. Он уже не был таким соблазнительно-вкусным…

— Не верю твоим циничным рассуждениям, — бормотала она, а сама уже была на грани забытья.

— Тихо, тихо, — сказал я. — Не разговаривай. Береги силы. Они тебе ещё понадобятся, чтобы как-то выдержать это. А там уже легче станет.

Когда станет легче, было ещё неясно, а пока у меня имелись все основания опасаться, как бы она не отдала концы. Даже мне самому было рядом с ней не по себе, я реально чувствовал отголоски её мучений своей шкурой. Как-то душно и нехорошо мне стало в палатке… Хоть и не следовало оставлять её сейчас одну, я всё-таки вышел на свежий воздух.

И сигарет не было. Я с досадой смял пустую пачку. Вместо сигареты я стал грызть сосновую веточку — просто чтобы во рту что-то было. Неважная замена, но всё-таки…

Какое-то движение в воздухе заставило меня обернуться. Из-за дерева выглядывала та коротко стриженная хищница — Пандора, кажется. Почему я не услышал скрипа снега? Она что, рискнула летать между деревьями? Нужно быть настоящим асом, чтобы проделывать это в лесу, где и крыльями-то не особо размахнёшься. Вид этой притаившейся за стволом серой твари насторожил меня. Чего ей тут понадобилось? Что она вынюхивает? Моя рука инстинктивно потянулась к пистолету за поясом. Хищница сделала жест — мол, всё в порядке.

— Спокойно, приятель, — сказала она своим пацанским голосом.

— Тамбовский волк тебе приятель, — отозвался я.

— Не приятель, а товарищ, — поправила она.

— Какая на фиг разница?

— Да никакой…

— Тогда чего припёрлась?