Великий магистр революции

Все отрицания заговора Гучкова строятся до сих пор у советских исследователей на одном мнении, что эти кадеты, прогрессисты и октябристы не могли создать ничего дельного просто по определению как класс. Такие аргументы мы оставим какому-нибудь Авреху. И Гучков, и Некрасов были замечательно умными людьми, которые никогда не тратили время на бесцельные разговоры, а занимались одновременно созданием каждый своей сети единомышленников; обе этих сети были мощными силами, с которыми правительство ничего не могло сделать; направленность обеих организаций на скорейший переворот очевидна. Некрасов в показаниях проговорился, что заранее изучал устройство телефонной станции. Странное признание для человека, лишь теоретически мечтающего о революции и неспособного по определению сделать ей навстречу хоть один шаг!..

В февральской революции были, разумеется, несчастливые случайности, которые никто предугадать не мог (паника Родзянко, вдохновение Рузского), но точно так же были и счастливые (ускользание царского поезда из рук железнодорожных чинов, отказ Данилова будить Рузского и Государя). Однако главный сюжет переворота слишком хорошо продуман, да еще, очевидно, продуман монархистской головой, чтобы представить его случайность. Февральская революция была именно заранее спланированным заговором «буржуазии».

Это отрицают большевики, не желая уступить классовым врагам авторство февральского переворота; отрицают посторонние мемуаристы, которые не были посвящены в заговор; отрицают масоны, в страхе разоблачения; отрицает, наконец, сам Гучков, боясь признаться истории и себе, что его единомышленники использовали его и его заговор, чтобы разрушить монархию и захватить власть.

И только ген. Глобачев, который не был ни масоном, ни заговорщиком, ни большевиком, а был только начальником Петроградского охранного отделения и через своих агентов хорошо знал план Гучкова, — в воспоминаниях не побоялся сказать, что в феврале-марте 1917 г. этот план просто был осуществлен.

«В течение двух лет, — говорит он, — я был свидетелем подготовлявшегося бунта против верховной власти, никем не остановленного, приведшего Россию к небывалым потрясениям и гибели».

Часть 2. «Неизбежный и спасительный» переворот…

1. Начало конца

Февральские уличные беспорядки, начавшиеся 23 февраля 1917 г. в Петрограде, подразумевали недостаток хлеба как повод для протеста. Между тем хлеб в столице был. Как писал по материалам следственной комиссии Временного правительства Блок, «запасы города и уполномоченного достигали 500 000 пудов ржаной и пшеничной муки, чего, при желательном отпуске в 40 000 пудов хватило бы дней на 10–12. Хабалов потребовал от Вейса, чтобы он увеличил отпуск муки. Вейс возражал, что надо быть осторожным, и доложил, что лично видел достаточные запасы муки в пяти лавках на Сампсониевском проспекте. Генерал для поручений Перцов, посланный Хабаловым, доложил, что и в лавках на Гороховой мука есть».

24 февраля в газетах появилось объявление Хабалова: «За последние дни отпуск муки в пекарни для выпечки хлеба в Петрограде производится в том же количестве, как и прежде. Недостатка хлеба в продаже не должно быть. Если же в некоторых лавках хлеба иным не хватило, то потому, что многие, опасаясь недостатка хлеба, покупали его в запас на сухари. Ржаная мука имеется в Петрограде в достаточном количестве. Подвоз этой муки идет непрерывно»[20].

Забастовка, тем не менее, разрасталась. Нужно помнить, что, как пишет ген. Глобачев, «через ЦВПК в рабочие массы были брошены политические лозунги и был пущен слух о надвигающемся якобы голоде и отсутствии хлеба в столице». Кроме того, не прошло и месяца с ареста рабочей группы ЦВПК, а даже советские монографии признают, что «расправа с легальной рабочей организацией вызвала негодующие отклики». Гучков, который вначале был очень смущен потерей рабочей группы, вскоре, очевидно, понял, что из этого ареста можно извлечь большую выгоду для переворота. Недаром он рассылал по заводам и фабрикам подписанные им циркуляры ЦВПК с призывом рабочих к протесту. Гучков понимал, что теперь бунт обеспечен. Когда после переворота бунт рабочих нужно будет прекратить, новое правительство (где он рассчитывал на пост военного министра) освободит рабочую группу, и она продолжит работу в другом направлении.

Как уже говорилось, несмотря на арест рабочей группы ее план демонстрации в день открытия Думы был осуществлен. 14 февраля перед Таврическим дворцом собралось около 500 человек. В этот день бастовало 80 тыс. человек. Забастовочное движение подхватили те же партии, которые руководили стачками 1905-го. За двенадцать лет методы не поменялись, и теперь в 1917-м вернулись знакомые приемы.

По полицейским сводкам:

23 февраля.