Великий магистр (СИ)

Вирус ослабел. Наше воздействие вызвало нарушения в процессе его размножения, и бОльшая часть вновь образующихся вирионов оказывалась неполноценной, а активность той, что всё-таки появлялась жизнеспособной, значительно снизилась. Состояние уже заболевших людей перестало ухудшаться, а у вновь заразившихся заболевание протекало в более лёгкой форме. Резко упало число случаев летального исхода. Но самое главное — вирус стал поддаваться воздействию противовирусных препаратов.

Сделав всё возможное со стороны паутины и ослабив врага, мы подключились к лечению людей — без лекарств, нашим противовирусным воздействием. Мы работали не покладая рук, посещая больницы, и каждый из нас проводил процедуры пятидесяти — шестидесяти больным в день. Участвовали все достойные, включая детей, и в целом в день через наши руки проходило восемь — десять тысяч человек. Это были прежде всего те, кому помощь требовалась срочно, когда медикаменты могли уже не успеть помочь.

Оказалось, что и обычные хищники — те, которым была введена кровь достойных — тоже могли оказывать воздействие на вирус. Правда, расход сил на лечение сказывался на них заметнее, чем на достойных, и они могли «обработать» меньшее число больных, но их помощь была существенна. Никита летал по больницам вместе со мной, и мы работали бок о бок: я — у одной кровати, он — у соседней.

Вдохновлённые нашим примером, Дэн и Злата тоже вкалывали вместе, при этом проявляя заботу и друг о друге: по окончании смены тот, кто меньше устал, тащил домой более вымотавшегося. Чаще Дэн нёс Злату. Однажды, выйдя поздним вечером на крыльцо очередной больницы, я наблюдала такую картину: Дэн задумчиво курил, устало щурясь в темнеющее небо, а Злата, прильнув к его груди и обхватив его руками, стоя спала. Ну, или была в состоянии, близком к анабиозу. Одной рукой Дэн поддерживал её, а в другой держал на отлёте сигарету, стараясь не дымить в сторону Златы. Удивительно, как ноги ещё держали её! Повиснув на Дэне, как коала, она впала в «спячку» — разумеется, от усталости, выложившись по полной программе. Да и Дэн сегодня работал не меньше, просто был чуть более вынослив. Думаю, таких героических ребят, не щадящих себя в деле спасения людей, следовало отметить какой-нибудь наградой.

Подойдя, я погладила Злату по спине и сказала:

— Ребята, летите домой и отдыхайте. Вы молодцы сегодня — впрочем, как и всегда.

— Сейчас полетим, — ответил Дэн. И спросил, обращаясь к Злате: — Нитка! Ну что, полетели домой спать?

Не открывая глаз, она утвердительно промычала в ответ:

— Угум…

Я засмеялась.

— Всё, домой, домой, восстанавливать силы! У геройства тоже есть пределы.

— Кто б хоть спасибо сказал за геройство это, — проворчал Дэн. — За просто так наизнанку выворачиваются только идиоты… — И, вздохнув, добавил: — Наверно, мы такие идиоты и есть…

— Не идиоты, а Люди, — сказала я. — С большой буквы. Хоть и хищники.

Впрочем, Дэн ворчал зря: «спасибо» нам говорили, и неоднократно. В каждой больнице нас ждали, как спасение с небес. Новости в больницах смотрели, а из выпуска в выпуск показывались кадры, на которых мы проводим больным процедуры по освобождению от вируса. После того как мы ослабили его через паутину, стало достаточно одного сеанса. В первую очередь нас вели к тем, кто был в тяжёлом состоянии; приходилось проводить процедуры и самим врачам — они были в группе риска, контактируя с больными. Люди знали, кто мы такие и какое вознаграждение берём за помощь, и всюду нас ждали пакеты с кровью. Потребность в ней и у достойных, и у обычных хищников стала примерно одинаковой — около двух, двух с половиной стаканов в неделю. По сравнению со старыми «нормами» — литр-полтора в сутки — это было примерно в пятнадцать раз меньше.

Пандемия, принявшая угрожающий размах, постепенно шла на спад. Она бушевала всё лето, и люди всё-таки умирали, но не в таком количестве, как предсказывалось (от двухсот до трёхсот пятидесяти миллионов). Если сравнить с пандемией гриппа 1918–1920 годов, печально известной «испанкой», которая выкосила, по разным данным, от двадцати до пятидесяти (в некоторых источниках — до ста) миллионов человек, «крылатый ВИЧ», хоть был и тяжелее по клинической картине, но всё же унёс меньшее количество жизней — около пятнадцати миллионов. Но это — за одну волну пандемии, тогда как «испанка» свирепствовала три года подряд. Вот и считайте…

Мы сделали всё, что могли. Конечно, хотелось бы, чтобы никто не умер, но триста пятьдесят миллионов в прогнозе и пятнадцать в реальности — это тоже кое-что, хотя, если говорить о прогнозах, то они весьма часто бывают завышенными. Что касается общего количества переболевших по всему миру, то по оценкам ВОЗ, оно приближалось к миллиарду.