Великий мертвый

Более того, теперь Кортес, как легальный первопроходец, мог смело присвоить все сделанное до него пиратскими экспедициями Эрнандеса и Грихальвы! И ни тот, ни другой до самой смерти не посмеют напомнить о своих открытиях, ибо тогда их, — бравших золото и рабов без разрешения Короны, а, следовательно, не плативших пятины, — ждет суд и виселица.

Теперь Кортесу оставалось получить одно — победу. Ту самую победу, после которой даже мысль о судебной расправе над бывшим «висельником» всем кажется кощунственной. Ту самую победу, что мгновенно возносит ее творца на самый верх установленной Господом власти над людьми.

* * *

Выслушав исповедь бывшего губернаторского мажордома, падре Хуан Диас принял решение мгновенно.

— Я отправлюсь на Кубу вместе с вами, Диего.

— Вы?! — обомлел Ордас. — Но почему?

Падре невесело усмехнулся. Чтобы объяснить, почему он более не хочет оставаться в этой дикой чужой стране посреди бескрайнего океана, ему пришлось бы начинать с того дня, когда он, вопреки заповедям Христовым, поклялся — достигнуть священного Иерусалима или умереть.

— Лучше скажи, чем я могу вам помочь, Диего.

— Судно-то мы захватим, — посерьезнел Ордас, — но нам нужен штурман.

— Подойдите к Гонсало де Умбрии, — мгновенно отреагировал падре. — Он согласится.

Ордас обомлел.

— Умбрия?! Вы уверены?

Падре кивнул. Ничего более, памятуя о святости исповеди, он сказать не мог.

А потом началось ожидание. Уже вышла в Кастилию нагруженная золотом каравелла. Уже число недовольных, собранных Ордасом, достигло сорока с лишним человек, а условного сигнала все не было. И лишь на четвертый день к Хуану Диасу подошел матрос.

— Сегодня после заката, — только и произнес он.

Падре кивнул и начал собираться: книга путевых записей, изрядно поношенное, но чистое белье да кошелек с двадцатью песо — больше ему никогда и не было нужно. Дождался сумерек и, следуя инструкции Ордаса, взял пустую корзину и вышел в западные ворота города — как бы к реке, помыться. Прошел берегом, быстро миновал заросли местной колючки и оказался в заранее оговоренном месте — на просторной утоптанной поляне. Огляделся и недоверчиво хмыкнул; он и не думал, что желающих вернуться так много.

— Успели… — подошел к нему Ордас и развернулся к ожидающим приказа сообщникам. — Все на месте. Теперь — в лодки.

Так же тихо, в почти полной темноте, один за другим, они тронулись по двум ведущим к берегу бухты тропинкам, слаженно приняли у состоящих в сговоре матросов лодки, сели на весла и в считанные минуты оторвались от берега на арбалетный выстрел.

— Провизии достаточно? — повернулся падре к Ордасу.

— Только то, что в трюмах, — признал тот.

Хуан Диас вздохнул. В трюмах была лишь опостылевшая, давно уже несвежая солонина, да заплесневелые сухари из кассавы.

— А пресной воды много?

— Только две бочки и не очень свежей, — озабоченно вздохнул Ордас, — но ничего… если по прямой идти, здесь до Кубы четверо суток ходу. Выдержим.

— Может, зайдем за водой на острова? — благоразумно предложил падре.

Ордас отрицательно мотнул головой.

— Нет времени. Нам важно, как можно быстрее добраться до Кубы, чтобы сообщить Веласкесу об ушедшем вперед золоте. Если послать самые быстроходные суда, можно их обогнать и перехватить у Гибралтара.

Хуан Диас удивленно поднял брови. На исповеди Ордас ничего о своих планах в отношении отправленного Кортесом золота не говорил.

— Иначе нельзя, — правильно оценил его удивление Ордас, — Корона должна получать свою долю из рук аделантадо, а не его капитанов.

Лодка стукнулась в борт небольшого суденышка, и падре, вслед за Ордасом быстро поднялся по скинутой сверху лестнице. Ощутил под ногами легкое покачивание, вдохнул свежий морской бриз и тихо рассмеялся. Это была свобода.

— Господи, наконец-то! — пробормотал он, переглянулся с таким же ошалевшим от счастья солдатом, и они тихонько рассмеялись и обнялись.

— Теперь домой…

И вот тогда раздался этот крик.

— Бог мой!

— А ну, потише! — в полной темноте скомандовал Ордас. — Что там еще случилось?

Из рубки вылетел штурман Гонсало де Умбрия.

— Штурвала нет… — с ужасом в голосе выдохнул он. — И компаса тоже…

— Как?! — оторопел Ордас и кинулся в рубку. — Ч-черт!

Падре, пытаясь понять, что происходит, растерянно огляделся и увидел огни факелов. Их были десятки — на соседних судах, на берегу, — повсюду!

— Ордас! Ты в западне! — раздался с далекого берега слабый, но отчетливо слышный в ночи голос Кортеса. — Жди утра и сдавайся.

— А если не хочешь сдаваться, — громыхнул с одного из соседних судов голос Педро де Альварадо, — можешь прямо сейчас в воду сигать. Похороним по-христиански. Обещаю.

* * *

Вопли пытаемых заговорщиков раздавались у здания суда весь следующий день, и «доброжелатели» только и делали, что уговаривали Кортеса не пачкать рук и на время суда и приговора уехать в Семпоалу — якобы по делам.

— Зачем тебе это надо? — вопрошал благоразумный Гонсало де Сандоваль. — Они ведь запомнят!

— Мне и надо, чтобы запомнили, — отрезал Кортес.