Великий мертвый

Блюд, как всегда, было множество. Кортес кинул в рот с десяток мелких, как ноготь большого пальца, печеных яиц, попробовал жаркое, и еще раз решил, что лучше маисовой каши ничего на свете быть не может. Откушал, выпил два глотка раскаленного какао и, омыв и промокнув мгновенно поданным утиральником руки, щелкнул пальцами.

Из соседней залы тут же выбежали несколько акробатов и жонглеров, и некоторое время Кортес любовался этим изысканным действом, обдумывая, с чего начать день.

Собственно, действительно необходимых дел было несколько. Следовало вместе с Мотекусомой навестить дом призрения ветеранов всех войн, сходить на торжественный обряд почитания грозного Уицилопочтли, проследить, как идут работы по установлению алтаря Сеньоры Нашей Марии — бок о бок с жертвенником ящерообразного Тлалока, а уже после обеда и короткого отдыха заняться главным — золотыми приисками.

Огромные, исполненные красками на хлопчатых полотнах карты один из новых секретарей Мотекусомы выдал ему сразу, как только Кортес об этом заикнулся. Пробы с каждого месторождения у Кортеса тоже были, — на рынке их продавали в прозрачных гусиных перьях, так, чтобы можно было глянуть на просвет и оценить качество песка. Оставалось уточнить детали пути и дипломатическую обстановку с окружающими племенами.

— Кортес! Кортес! — послышалось из коридора, и Великий и Грозный Малинче жестом отправил акробатов прочь.

— Что там еще?

В зал влетел запыхавшийся Ортегилья.

— Сходка, Кортес. Тебя требуют.

Кортес чертыхнулся.

— О чем еще говорить? Я же все сделал! Пусть до вечера подождут.

— Там такое… Кортес… — покачал головой Ортегилья. — Лучше тебе прямо сейчас пойти.

Кортес досадливо крякнул, отпил еще пару глотков какао и решительным шагом двинулся по темному коридору, спустился по лестнице мимо замерших громадных дворцовых гвардейцев и выскочил во двор.

Солнце тут же ударило по глазам, и Кортес прищурился. Да, здесь были почти все — за исключением разве что дозорных. Но — странное дело — сходка молчала.

— Ну, что еще стряслось? — весело и энергично поинтересовался Кортес. — Или вам опять девок не хватает?

— Золото, Кортес, — подал голос один, самый рослый. — Где наше золото?

— Какое золото? — не понял Кортес. — Если вы о приисках, так мы туда еще не дошли…

Сходка зло загомонила.

— Ты дурачка из себя не строй! — выкрикнул кто-то. — Где наши доли?

Кортес обозлился.

— А то вы не знаете? Все в нашем тайнике… ну, и в плавильне. Мы же договорились: вывезем, тогда и делить будем.

Сходка возмущенно загудела.

— В часовне трети не хватает, Кортес! А плавильня со вчерашнего дня пуста! Куда все делось?!

Кортес прекрасно помнил выгруженный прямо в воду у самого берега «балласт» в маленьких аккуратных мешках, а потому сразу помрачнел.

— Вы что… меня обвиняете?!

— А кого еще?!

— Так хочу вам напомнить! — вызверился Кортес. — Я золото не плавил! И на посту возле часовни не стоял! И вообще, я — идальго, а не вор!

Сходка снова загудела, но теперь уже растерянно.

— Где Диас? Его надо сюда!

— Здесь я! — гневно отозвался Берналь Диас и вышел на открытое место, чуть ниже Кортеса. — Кому что непонятно?

— Ты старшим в плавильне был! Куда все делось?!

— Хочу напомнить, что меня из плавильни уж месяц как турнули! — резко выкрикнул солдат. — И я ночами, как шавка на цепи, в карауле торчал, а днем, как последний индеец, кирпичи на стройку на собственной спине таскал!

Берналь Диас резко развернулся и, оттопырив зад, показал, благодаря какой именно спине часовня и была построена.

— Караульных к ответу! — заорал кто-то, но его не поддержали. Здесь в карауле стоял каждый. Да, и на стройке работали все…

— Еще вопросы есть? — обвел толпу насмешливым взглядом Кортес.

— А чего зря шуметь? — мрачно отозвался рослый солдат. — Остатки делить надо. А то, пока, пока до Кубы доберемся, там и дырявого песо не будет.

— Правильно! Делиться! — загудела толпа. — Прямо сейчас!

Кортес поморщился; все его планы на сегодняшний день рушились на глазах.

— Ну, что ж, делиться, так делиться, — пожал он плечами и сбежал со ступенек.

* * *

Когда Кортес подошел к хитро пристроенной к дворцовому комплексу часовне, тайник был открыт. Плавильщики каждый день отправляли сюда очередную партию слитков, а часовые в присутствии капитанов следили, чтобы слитки несли только в потайную комнату, но никак не обратно. Сегодня стену комнаты собирались заложить камнем, и именно поэтому делегация сходки основательно пересчитала слитки.

«Рановато вылезло…» — поморщился Кортес.

— Вот скажи нам, Кортес, — возбужденно заголосили избранные сходкой делегаты. — Здесь есть семьсот пятьдесят тысяч песо?

Кортес окинул взглядом пять одинаковых золотых штабелей.

— Ну… семьсот пятьдесят — это вряд ли, а тысяч пятьсот, наверное, будет…

— А было семьсот пятьдесят! Никак не меньше! Куда все делось?!

Кортес демонстративно потянулся к рукояти кинжала.

— Ладно! Хорош вам! Хватит пустых разговоров! — тут же одернули скандалистов. — Делить надо! Начинай, Кортес!

Кортес кивнул и подозвал казначея и Королевского нотариуса поближе.