Великий Моурави 5

Долго бились братья, пускали стрелы, камни швыряли - а дракон невредим

и от них все дальше убегает. Тогда один

крикнул: "Амирани, вспомни о запасном кинжале!" Услыхал Амирани крик нареченного

брата, выхватил из ноговицы

кинжал - искрошил сердце дракона. Пробил Амирани ногой чешуйчатую броню, наружу

выскочил, а у самого волосы, как

лес, стоят, запутались в них три ветра.

Из пасти же дракона дым повалил, серую тропу образовал. Круто

вскинулась тропа: где началась - там лед, где

оборвалась - там огонь. Пить захотел Амирани, отколол мечом кусок льда, а

растопить нечем. Окунул Амирани меч в кровь

дракона, храбро взошел на зыбкую тропу..."

- И хорошо сделал! Иначе кто бы у бога огонь для людей похитил?

- Он-то хорошо сделал, - хмуро проронил Гуния, - но ты, благородный

Папуна, к чему нам такое поведал?

- Об этом в духане тоже один весельчак спросил сказителя. И мудро

ответил старик: "Видите, люди, нельзя

оставлять врагу потомство. Врага надо целиком уничтожать, с корнем, - иначе как

спокойным быть? Враг и после смерти

опасен, ибо пытается тень набросить на своего победителя; а тень - черное пятно,

ни льдом, ни огнем не вытравишь".

Неловко стало азнаурам, замолчали. Лишь Дато от удовольствия облизывал

губы. А солнечные блики на своде по-

прежнему то становились ярче, то тускнели.

И тут, как нельзя вовремя, вбежал старый слуга Нугзара Эристави. Его

давно мучила совесть, что против Моурави,

которого любил доблестный Нугзар, отец Русудан, затевается кровавое дело: "Нет,

пусть княгиня Русудан сжалится над

верным рабом, пусть приютит у себя. Он не будет свидетелем позорного дела".

Выслушав внимательно арагвинца, Саакадзе поспешил сообщить съезду о

душетском "заговоре". Моурави

признался, что он даже обрадовался. Так лучше. Сильные князья соберутся в один

час и в одном месте. Уничтожить

змеиную свиту следует одним ударом. Ведь среди княжеских дружинников немало не

только обученных им, Моурави, но и

обласканных. Особенно месепе. Нет, обязанные перед родиной не пойдут против

Моурави, не подымут оружие на

дружинников, с которыми на Дигомском поле вместе ели, вместе пили, вместе песни

доблестные пели.

И Георгий Саакадзе поспешил изменить план ведения войны, который и

одобрили азнауры Верхней, Средней и

Нижней Картли.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Заманить Саакадзе в Тбилиси оказалось труднее, чем барса в золотую

клетку. Потерпев неудачу, царь Теймураз стал

изыскивать средства, как отомстить цареотступнику.

- Уж не ослышался ли я? - вознегодовал Зураб. - Царь не знает, какой

местью удостоить ослушника! А если лишить

его владений или превратить Великого Моурави в бездомного нищего? Разве не

сладостно подобное отмщение?

- Разорить Саакадзе! Разорить! - подхватили призыв арагвского шакала

князья Верхней, Средней и Нижней

Картли.

Словно осы, зажужжали они в замках. Носте! Кто из владетелей не

завидовал богатству Саакадзе? Кто тайно не

вздыхал, любуясь благородной красотой замка, любуясь садами на уступах и

недоступными сторожевыми башнями? Кто

алчно не взирал на тучные стада и табуны коней?

И помчались в Метехи, обгоняя друг друга, жаждущие и алчущие

обогащения! Завладеть, завладеть стягом

Саакадзе, перед которым еще так недавно они трепетали.

Злорадствуя, царь Теймураз поощрял раздоры владетелей из-за кости, пока

не кинутой, и повелел Чолокашвили

донести до слуха Саакадзе о происходящем.

И потянулись в Бенари "доброжелатели" Моурави.

- Раз так, то так! - принял вызов Даутбек.

В Бенари был спешно вызван мествире в короткой бурке.

Спор князей в Метехи длился уже три дня, а на четвертый нагрянуло

духовенство, присланное католикосом.

Сначала князья опешили: кресты на рясах напоминали о суете сует, но

потом еще яростнее заспорили.

- Наше владение сопредельно с землей Саакадзе! - кричали Магаладзе. -

Еще при Георгии Десятом мы домогались

Носте.

- Почему же царь Георгий не преподнес вам Носте на золотом блюде? -

съехидничал Качибадзе. - Мои предки

всегда дрались с предками Саакадзе и неоднократно разоряли эту фамилию. Выходит,

не допускали возвышения

беспокойного рода. Так почему не нам владеть поместьем царского ослушника?

Недобрый огонь вспыхнул в глазах Джавахишвили, седые брови изогнулись,

как две сабли. Он так пыхтел, словно

угодил в берлогу, обкуренную серой.

- Пусть Качибадзе хорошо припомнит, кто вел бесконечные тяжбы с

фамилией Саакадзе! Или не мы, князья

Джавахишвили, не далее как при Симоне Первом требовали земли азнауров Саакадзе?

И при Георгии Десятом - свидетель

бог! - был такой разговор, но ему предприимчивый Георгий Саакадзе, сын мелкого

Шио, ухитрился оказать услугу и, как

волк - овцой, завладел Носте.

И другие князья, отбиваясь от доводов соперников, в возбуждении метали

слова, схожие с раскаленными камнями.

Зал напоминал действующий вулкан, от которого до ада не более одного локтя.

Не рассчитывая получить Носте, - на него безусловно нацелился Зураб

Эристави, - князь Цицишвили напомнил,

что Саакадзе азнаур по прихоти судьбы, но князь по праву.

- Он пренебрегает почетным званием! - Тамаз Магаладзе брезгливо

поморщился, будто прикоснулся к грубому

плащу обедневшего азнаура.