Великий Моурави 6

Саакадзе с достоинством принимал выражение восхищения придворных по

случаю милости, оказанной ему

султаном, и в свою очередь использовал бесконечную нить замысловатых пожеланий

во вкусе персидских дворцов. Он не

сомневался, что этот предварительный разговор не более как через час станет

известен верховному везиру, и поэтому не

скупился на изощренную лесть.

Саакадзе не ошибался. Однажды его совсем нежданно посетил осанистый

Режап-паша, первый советник Дивана и

управитель дел с чужеземными царствами. Он доброжелательно повел разговор о

положении грузинских царств и как бы

вскользь коснулся притязаний Ирана на морские рубежи Кавказа. Саакадзе осторожно

прощупывал истинный смысл в

речах главы иноземной политики и тоже как бы вскользь заметил, что Иран не

охотник до морской воды, он скорее

повернет из Картли-Кахети к склонам Эрзурума... Режап-паша тонко улыбнулся:

Эрзурум - приманка не только для шаха

Аббаса, но и для Георгия Саакадзе, - и решил посоветовать султану не замедлять

снаряжение войска, предназначенного для

войны с Персией.

Посетил Моурави и Селиман-паша, хранитель вензеля султана. Небольшого

роста, он, несмотря на тучность,

отличался юркостью. Удачные доносы принесли Селиман-паше дворец вблизи Скутари и

звание каймакам-паши. В

отсутствие верховного везира он вершил делами Дивана.

После долгих уверений - "Я перед тобой горсть пепла!", "Нет, я перед

тобой щепотка земли!" - паша грузно

опустился на бархатную подушку.

Изучая лицо Саакадзе, Селиман-паша видел за его могучими плечами не

переливы голубого ковра, а изломы

грузинских гор, дымящиеся ущелья, открывающие доступ к желанным вершинам

Кавказа. Негромко стуча красными

четками, он сожалел, что еще стоит зима, - время, когда не начинают войны, и

радовался, что по его совету верховный везир

не приостановил явные и тайные приготовления Оттоманской империи, дабы с

наступлением весны без промедления

ринуться на шаха Аббаса. Кровожадный "лев" вновь нарушил торжественный ферман

соглашения Ирана на мир с Турцией.

Битва за Багдад и Диарбекир еще не кончена. Военные пути султана пролегали на

Восток.

Селиман-паша мысленно обдумывал, как опишет он верховному везиру свое

впечатление о полководце грузин.

Сейчас, как никогда, "падишаху вселенной" нужен именно этот полководец, глубоко

познавший слабые и сильные стороны

Ирана.

Восторгаясь красотами Стамбула, Саакадзе охотно поддерживал разговор.

Он говорил об индусских храмах и

пустынях Луристана, о лагунах Колхиды и суровых хребтах Афганистана. Говорил о

неотразимом красавце Рустеме,

покорителе женских сердец, и о Карагезе - "Лысом великане", силаче и хитреце,

атлете и герое, ловком пройдохе и

похотливом плуте. Говорил о сине-белом фарфоре, привозимом на верблюдах из

"Небесной империи", далекой страны Чин-

Мачин, об удивительном даре хевсуров распознавать язык зверей, птиц и цветов. Не

говорил он только о войске и войнах.

Селиман-паша мысленно одобрил такой удачный ход Моурав-бека: "Но не

дешево обойдется Стамбулу меч

Непобедимого! Конечно, золото султана не жаль, - жаль, что попадет оно не в

кисет каймакама".

У ног Селимана-паши что-то звякнуло, он вздрогнул. Из-за ковра

проказливо выглядывала обезьянка...

И снова настойчив Саакадзе, снова хмурится Русудан.

- Мой Георгий, разве неведомо тебе, что без подарков нельзя посещать

гаремы? А где мы возьмем столько, сколько

нужно для алчных жен везиров, пашей, да еще и для их многочисленных родных?

Бегут слуги по разным комнатам, сзывая на совет. Спешат "барсы",

собираются женщины. Все не на шутку

встревожены. И если бы не Гиви, мрачное совещание прошло бы без единого

проблеска.

- Дорогой Георгий, - вздохнул Ростом, - без подарков нельзя!

Приветствие жены Великого Моурави будет

напоминать удар молота по пустой наковальне.

- Или по пустым головам прожорливых жен пашей. Лучше не ездить. Сделаем

вид, что в Исфахане так научились.

- Полтора часа буду спрашивать мудрого Матарса, он откуда: из Ирана или

Картли?

- А ты что предлагаешь, длинноносый? - выкрикнул Гиви. - Если даже меня

Георгий продаст, тоже всем не хватит.

Лучше нам, друзья, по одной вещи собрать. Я индусский перстень отдам, все равно

разлюбил.

Гиви важно снял с пальца любимое кольцо и положил около Русудан.

"Барсы", одобрительно наблюдавшие за

Гиви, стали снимать с себя кто запястье, кто кольцо, кто ожерелье, кто булавку,

а кто и более ценные украшения.

- Э... э, Гиви, черт, когда поумнел! Молодец! - засмеялся Папуна. -

Если так пойдет, скоро советником Дато

станешь.

- Уже стал, без меня не дышит.

Повеселев, сгребли драгоценности в кучу. Гиви деловито сортировал.

Ростом было запротестовал, но Хорешани

решительно отодвинула его руку.

- Кто придумал, тот хозяин... Я дам четки из хризолитов, пусть Фатима,

жена первого везира, подобреет.

- Почему хризолитовые? Сама их любишь. Лучше те, сумасшедшие, что

каждую минуту меняют цвет. Не иначе как

прислал их сын сатаны.

- Или цирюльник чертей, - вздохнул Гиви. - А то почему слишком гладкие?

- Нет, мой Матарс, эти четки мне самому нужны, - задумчиво сказал

Георгий. - К слову: присланы они, наверно,