Великий Моурави 6

восхищаются.

Слуги-грузины торопятся. Хурджини, перенесенные в боковой переход, уже

наполовину распакованы. Эрасти

озабоченно осматривает шашки, кинжалы, распределяя их по десяткам. Дареджан

следит, как слуги-грузины достают

глиняные кувшины работы горийских амкаров, любимую утварь, самотканые шали,

сохранившие запах садов, повисших

над Курой, - там, в далеком Тбилиси.

В "зале приветствий", разделенном мавританской аркой, установлено

большое кресло. В его линиях и резьбе отзвук

строгих гор Картли и колонн храмов далекой Индии. Над креслом Эрасти прибит щит

с изображением барса, потрясающего

копьем.

Решили число слуг не увеличивать, чтобы не оказалось среди них чужих, у

которых можно угрозой выведать тайну.

Какую? Там, где Моурави, всегда найдется тайна. Потому в квартале Фанар

подыскали восемь пожилых гречанок, которые

каждый месяц будут являться на пять дней для стирки, уборки и чистки риса. Всю

остальную работу Дареджан поручила

десяти комнатным слугам. Это грузины, уже в возрасте, и их жены, оставившие

детей в Носте и самоотверженно

последовавшие за Русудан. Горячо спорили два повара, пока наконец Дареджан

согласилась взять им в помощь двух парней

для чистки котлов и фаянса.

Ностевец, назначенный садовником, долго вздыхал: "Госпожа Русудан любит

розы, госпожа Хорешани - разные

цветы. А Моурави любит, чтобы птицы летали по саду. А Дареджан требует чистоту и

порядок. Как одному поспеть? И то

правда, людей больше взять неоткуда. Вот Эрасти тоже на Дареджан сердится:

"Много, говорит, у меня забрала". А как

много, если восемь баранов каждый день режем? А индюшек? кур? каплунов? А еще

лобио, гозинаков сколько варим?

Пилав, сладкое тесто и другую еду? Наша госпожа любит, чтобы все много ели. И

батоно Папуна для слуг вина не жалеет. А

по воскресеньям вместе в комнате для еды собираемся. Азнаур Димитрий счет ведет.

Если кто из слуг запоздает, кричит:

"Полтора часа тебя ждать должны? Ишачий хвост!" Только напрасно сердитым

притворяется: все знают его доброту. Э-э...

жаль, Даутбек не с нами!"

Эрасти возложил на оставшихся у него пятнадцать грузин остальные

обязанности, повторяя в малых размерах

распорядок Носте, где было более ста слуг. Затем отобрал пять самых крепких,

назначив их оруженосцами, - они же

смотрители оружия и сопровождающие на охоте. Пять конюхов не только скакунами

должны заниматься, а еще и покупать

корм, чистить конюшню, двор и, для пышности, сопровождать "барсов" в их парадных

выездах. Один знаменосец, - он же

должен подковывать коней и следить за седлами. Два дружинника выделены для

охраны стены. Впрочем, когда они спят, их

сменяют Иорам и Бежан. Долго колебался Эрасти, кого утвердить смотрителем ворот,

который обязан знать, кому отворять,

а кого до прихода Эрасти или Папуна держать за воротами. Это большая наука. Ведь

и враги и друзья равно любопытны.

Следует остерегаться всех: одних - чтобы не слишком радовались, других - чтоб не

слишком огорчались. Одинаково опасно.

Опустив голову, Русудан слушала своего непоколебимого Георгия. Еще не

успели приехать, а уже надо осторожно

о ком-то узнать, перед кем-то склоняться, одного не допускать, других

приблизить.

- Дорогая, - успокаивал Саакадзе, - таков закон жизни. Ни один охотник

сразу не пойдет на зверя. Необходимо для

удачи раньше изучить его характер, привычки. Мы здесь как в лесу. Вдруг буду

любезен с пашою, не любимым султаном,

или, наоборот, холоден с его любимцем. Все надо делать в угоду "падишаху

вселенной", ибо от него зависит наше

возвращение в Картли. Но если я спрошу одного пашу о другом, тот сразу

насторожится. Подкупать немедля тоже

неразумно, раньше следует узнать - кого первого.

- Я, мой Георгий, все поняла, кроме одного: почему не поручишь

некоторые дела Дато или Ростому? Тоже умеют

ловко проникать в любую душу. Или, может, жен пашей мне посетить?

- Разве осмелился бы, моя прекрасная Русудан, беспокоить тебя

пустяками? В более крупном должна помочь мне...

патриарха вселенского посетишь.

- Уж не шутишь ли, мой Георгий?!

- Нет! Еще никогда так серьезно не нуждался в твоей помощи. Не

тревожься, раньше пойдет Ростом и попросит

патриарха Кирилла Лукариса благословить тебя, Хорешани и Дареджан. Передашь

дары. В остальном учить тебя не

приходится.

Ночь казалась Русудан нескончаемой, назойливой. Блики решетчатого

фонаря падали на холодные плиты и

зловеще свивались в цепи. И подушки были жаркие, рассеивающие дрему. Нетерпеливо

прислушивалась Русудан к

шорохам и, едва порозовел небосклон, стала торопить женщин.

Потягиваясь спросонок, Хорешани силилась сдержать зевоту. Прозрачная

рубашка сползла с округлого плеча на

пополневшую грудь, а кожа по-прежнему отливала розовым бархатом.

- О, о, еще ведь рано, - поморщилась она, - отправимся после обедни.

- Выедем сейчас, дорогая, что-то душно в комнатах, - тормошила Русудан

подругу. - Еще не видели Стамбула.

Надев фередже - серо-матовые плащи, Русудан, Хорешани и Дареджан, в

сопровождении только Омара, одетого в

турецкое платье, - ибо нужна тайна, - осматривали Стамбул, издали похожий на

великолепный сад, окруженный легкими