Великий Моурави 6

нужд храма и не оставлять Моурави

без пастырского благословения и мудрых советов.

Патриарх, растроганный не только щедростью Георгия Саакадзе, сколько

волнением Русудан, твердо обещал ей, что

в Картлийском царстве католикос встретит Великого Моурави с почетом.

Витая лесенка вела к кафедре проповедника, увенчанной беломраморным

голубем. Здесь Кирилл Лукарис счел

возможным перейти к делам Стамбула.

Внимательно слушала Русудан, стараясь запомнить имена везиров и пашей;

одних необходимо задабривать

подарками, вниманием, а других избегать или держать в полном неведении, не

поднимая и краешек полога над планами

Георгия Саакадзе...

Внезапно патриарх опустил руку на голубя, как бы взывая к небу; в

голосе его слышался гнев:

- Дочь моя, передай Моурави: особенно следует опасаться двух

недостойных доброго слова. Первый из них Хозрев-

паша, женатый на Фатиме, сестре султана. Везир этот - злобный завистник и

стяжатель чужих богатств. А также избегай

коварную Фатиму, - опасайся раздразнить змею.

И да сохранит Христос воина Моурави от де Сези, - это второй

недостойный. Посол франкского короля, он прислан

не иначе как сатаной. Двуликий и изворотливый де Сези не брезгает никакими

средствами для своего обогащения. Не

пощадят они оба и брата для достижения своих черных целей. Эти служители ада за

золото способствуют еретикам

Габсбургам, неправедным цесарям, поработить истинно христианские страны. Со мною

у везира и посла великая вражда,

ибо я помогаю борющимся с нечестивыми Габсбургами. Моурави у де Сези и Хозрева

на примете, ибо Габсбургам выгодна

сейчас война с шахом Аббасом.

- Святой отец, не разумно ли опасаться и других чужеземных послов? В

Исфахане многие стремились расположить

к себе Георгия Саакадзе.

- Нет, достойная дочь святой церкови, другие послы не опасны, ибо нет

им дела до Великого Моурави. Иная забота

у них, она и меня отягощает. Поэтому я поддерживаю в Константинополе дружеские

отношения с послами Англии,

Голландии, Венеции, а по воле божьей и ко благу единомыслящих, обмениваюсь

тайными и явными посланиями с королем

Севера - шведским Густав-Адольфом и с королем Трансильвании и земель Венгрии -

Бетлен Габором. Здесь сходятся не

одни корабли государств мира, а и все нити политических интриг, концы их я

крепко держу в своей деснице... Но... -

прервал свою речь Лукарис, - дочь моя, понятен ли тебе смысл слов моих?

- Слушаю тебя, святитель, и безмерно восхищаюсь! Ты, патриарх

вселенский, не ограничил себя церковными

делами, ибо людям нужна не только святая молитва, не только хлеб насущный, но и

торжество над врагами.

Кирилл Лукарис внимательно посмотрел на Русудан. "Как грозно сдвинулись

брови, и тени легли на суровое чело.

Не много в ней от голубя милосердия, больше от орлицы мести..."

- Еще передай Георгию Саакадзе, что крепче иных дружб моя дружба с

Московией - и по кресту она, и по делам

царства. Я в частой переписке с ясносолнечной Русью. Да проникнется и Великий

Моурави верой в доброжелательство

единоверной державы. Ищущий да обрящет! Все единоверные да прибудут под сень

благословенного царства, ибо нет

сейчас мужа достойнее и мудрее патриарха всея Русии Филарета, как нет

государства, растущего силой и землей так

успешно, как государство Московское... - Помолчав, патриарх добавил: - Если

совет мой станет необходим, пусть

бесстрашно прибегнет ко мне Георгий Саакадзе. Помогу. Но разумен Моурави:

поймет, что временно ему нет пользы явно

посещать Урочище рыб за Силиврийской заставой. Пусть пришлет к старцам

соратников из "Дружины барсов"... - Лукарис

засмеялся, и лицо его стало круглыми добрым. - Не удивляйся, дочь моя: хотя ваши

двери крепко закрыты для

посторонних, но я ведь не чужой? А кто хочет узнать, тому замысловатые запоры не

препятствие. Если вести доходят через

моря и пустыни, через горы и леса, то длина улицы и осторожных не спасет. Но не

тревожься, дщерь доблестного князя

Нугзара Эристави, лишь самое хорошее о Доме Георгия Саакадзе поведала княжна

Магдана на исповеди епископу.

- О святитель, ведь исповедальня священна и оглашать...

- ...тайну исповеди не подлежит? Ты это хотела сказать, дочь моя? И не

ошиблась: ни одна душа не должна

проникнуть в святая святых... Но есть обход... - Лукарис прищурился.

Русудан не могла понять, шутит он или хитрит.

- Священник исповедует прихожан, - продолжал патриарх, вновь опустив

руку на голубя и этим как бы

подчеркивая свою связь с небом, - я исповедую священника и, не разглашая

исповедь, действую на благо божьего или

мирского дела. Мы, последователи истинной веры, чисты в своих помыслах. А вот...

да не снизойдет покой на

вероисказителей католиков! Это они превратили исповедальню в копилку выгодных

тайн. Они держат в руках своих

королей и рыцарей, благородных жен, владетельниц сердец знатных любовников. Они

властвуют над городами и

деревнями, над бедными и богатыми. О, иезуиты цепки и беспощадны. И они

всеведущи, ибо духовные дочери грешат

болтливостью, - единственный грех, который иезуиты не засчитывают им. А слуги?

Это неисчерпаемый поток черной и

белой воды. Их не считают себе равными, а потому говорят при них обо всем, а те