Великий Моурави. Книги 1-6

Долго копался обрадованный затишьем в лавке крестьянин, не решаясь на чем-либо остановиться. А Халил, неизвестно зачем, опять открывал ящики, лез на лесенку и доставал четки, все новые и новые. Когда его потом спросили «барсы»: «Зачем?», Халил вздохнул: чтобы бедняк не заметил, почему купец чуть спину не сломал, угождая ему.

Наконец крестьянин, которого не на шутку начала пугать непривычная приветливость людей, взмолился:

– Ага Халил, увеличь свою доброту, выбери сам! Только дешевые…

Халил быстро взял «оскверненные» розовые четки и протянул крестьянину, который с восхищением смотрел на них, но не брал.

– Бери, отец, бери! Я случайно совсем дешево их купил и продаю за пять мангуров. Ты сам слышал, больше за них и знатный эфенди не давал.

– Ага Халил! – вскрикнул изумленно крестьянин. – Таких в другой лавке даже не видел!

– Халиль, если по душе пришлись, бери скорей! – Халил беспокойно посматривал на дверь. – Мангуры на стол клади! Постой, заверни в платок. Спрячь подальше! И никому здесь не показывай – могут отнять. Не забудь в мечеть зайти. А твоему отцу передай: это небо послало ему награду за праведную жизнь.

Крестьянин торопливо достал узелок, отсчитал пять монет, бережно положил на стол:

– Ага купец, не знаю, почему ты осчастливил мой дом светом и богатством, но пусть аллах проявит к тебе щедрость во всем!

Схватив покупку, он поклонился почти до пола и выбежал.

Халил окунул тряпку в розовую воду, тщательно вытер мангуры, затем, к удивлению «барсов», достал из-за пояса кисет, отсчитал сорок пять монеток, смешал их с пятью монетками крестьянина и опустил в ящик.

– Похоже, ага Халил, благодаря нам ты выгодно продал товар… и еще в шелковый платок завернул. – Элизбар, прищурив глаз, смотрел на купца. – Если так пойдет…

– Разбогатеть можешь, – весело добавил Матарс. – Хорошо еще, что не часто так торгуешь.

– О эфенди, не смейтесь, я в большой выгоде, ибо крестьянин отдал мне все свое богатство – наверно, десять новолуний копил. Я бы и один мангур не взял, но боялся обидеть человека.

– Похоже, что и у вас не досыта кушает хлеб тот, кто его сеет.

– Тебе, эфенди Ростом, аллах послал верную догадку…

– Ага Халил, не уйдем, пока не возьмешь у меня сорок пять мангуров.

– Видит небо, ага Дато, не возьму. А вознаградил я бедняка за то, что аллах послал его в мою лавку не допустить убийства. – Халил исчез за ковровым занавесом и скоро вернулся с подносом, уставленным чашами и кувшинами. – Думаю, ваш разговор со свирепым эфенди вызвал желание не только обнажить саблю, но и подсластить шербетом горло, обожженное перцем.

– Дорогой ага Халил, с удовольствием и радостью, если дашь слово выпить у нас вино из ностевского марани.

– Слушаю и повинуюсь, ибо, во избежание ненужных встреч, эту лавку вы осчастливите новым посещением лишь тогда, когда вернетесь из Ирана.

– Во имя аллаха, – выкрикнул вбежавший Ибрагим, – разыскав меня, умный купец сказал…

– Глупость! – Халил с притворным спокойствием отодвинул чашу. – Покупатель был, за пятьдесят мангуров я продал ему четки.

Ибрагим подозрительно уставился на Халила, открыл ящик, вынул монеты и деловито их оглядел:

– Не аллах ли благовонием обрызгал мангуры «бея», который подобно муравью выскочил из лавки? Тут шайтан замутил мои глаза, и богатый «бей» показался мне бедняком из пещеры Али-Бабы.

«Барсы» переглянулись. Предвидя, что Халил вот-вот попадется, Ростом солидно проговорил:

– Мы свидетели, что это так. Видно, аллах послал обедневшему бею удачу и он поспешил сделать подарок отцу.

– Аллах, аллах, как ты добр! А какое поручение шайтана выполнял здесь эфенди Абу-Селим?

– Э-э… Ибрагим-джан, как догадался?

– Свидетель Осман, и более глупому не трудно сообразить, почему ученая феска ага Халила совсем закрыла правое ухо и неучтиво обнажила левое.

Перебрасываясь шутками, «барсы» по молчаливому уговору решили возместить Халилу убытки.

– И мы к ага Халилу за четками. Выбери, друг, сам.

– Да пребудет с вами милость аллаха! Из тех, что смотрели при Абу-Селиме, ни одних вам не продам. Пусть рассеется, как дым, воспоминание о встрече с гиеной.

Подумав, Халил открыл потайную дверцу стенного шкафа. С нескрываемым восхищением взирали «барсы» на редкостные антики. Выбрав четки, переливчатые, как радуга, Халил сказал:

– Свидетель аллах, эти как раз для ханым Моурав-бека, – ведь судьба ее также неровная: она то сияет, как заря на прозрачном небосклоне, то тускнеет, как луна, окутанная облаком, то вновь блестит, как алмаз в отблесках пламени.

А эти возьмите для веселой, а значит, доброй ханым ага Дато. Я купил их в Багдаде, у предсказателя, бежавшего от гнева султана…

Видно, благополучный исход стычки «барсов» с Абу-Селимом сильно обрадовал Халила. Он оживленно повествовал об антиках, убеждал брать лучшие и все больше вселял недоверие в Ибрагима.

«Что с моим ага? – недоумевал молодой турок. – Всегда слишком спокойный, он вдруг уподобился веселому факиру: спешит заверить, что без его четок жизнь и плевка верблюда недостойна».

А «барсы», искренне любуясь изящными четками из шлифованных алмазов, передавали их друг другу.