Великий Моурави. Книги 1-6

– Король благосклонно внимает утренним докладам Ришелье. Вы можете не сомневаться: король подпишет вердикт… вердикт о вашем обезглавлении. Лучше отдать голову кардиналу, чем палачу.

– Это одно и то же, – пробормотал де Сези.

– Ты что-то сказал, сын мой?

– Умри, серый дьявол!

Де Сези молниеносно выхватил шпагу и ринулся на аббата. Но не менее быстро тот отскочил в сторону, и острый конец шпаги, пройдя на миллиметр мимо его груди, царапнул гобелен.

Аббат грозно вскинул нагрудный крест. Попугай вновь свирепо закричал: яр да лык! ка гиз ман! Чар… – и замертво свалился с жердочки. Из креста продолжала бить струйка изумрудной жидкости.

– Спокойствие, граф! Одной капли этого яда довольно, чтобы вы сделали не два шага, а один – и прямо в ад!

С поднятым крестом аббат стал медленно надвигаться на де Сези, неотступно сверля его глазами, полными гипнотической силы. Де Сези качнулся, будто одурманенный, выронил шпагу и бессильно опустился в кресло…

Смутно он различал, как из дальнего угла гулко понеслись вскачь белые лошадки, взмахивая гривами, как бронзовый кучер подхватил с ковра кнут и щелкнул им в воздухе и как раскачивалась игрушечная карета, цепляясь за бахрому ковра.

Потом он увидел скакавших за каретой всадников с красными крестами на белых плащах и в широкополых шляпах с перьями. Карета из игрушечной вдруг стала настоящей, вынеслась на середину ковра. Всадники образовали круг, а лакей, сверкая парадной ливреей, соскочив с запяток, бросился открывать позолоченную дверцу. Из кареты вышел кардинал Ришелье и помог сойти мадам де Нонанкур. В прическе, представлявшей волны золотистого моря, дрожали страусовые перья, фамильные бриллианты обвили гибкую, как у лебедя, шею, на левом плече ее благоухал пышный букет. Мадам де Нонанкур вынула из цветочной корзиночки вышивку, встряхнула и кинула на траву. Карта мира замерцала разноцветным бисером. Четыре гвардейца вмиг уставили вышивку бутылями с хрустальными пробками, забросали салфетками с вензелями Людовика XIII.

Кардинал с иронической улыбкой подкинул вверх хрустальную пробку, которая с треском разорвалась под потолком, угодив в лоб торжествующему сатиру, и превратилась в прозрачно-синий полумесяц, к которому с копьями наперевес ринулись русские казаки. Заблистали молнии или сабли, кардинал наполнил два бокала изумрудной жидкостью и галантно преподнес один из них мадам де Нонанкур. Де Сези хотел вскочить, крикнуть: «Не пейте. Это яд!» Но язык словно обледенел, а ноги приросли к ковру. Мадам де Нонанкур застыла в полупоклоне, бокалы сдвинулись и из них с вулканической силой вырвался черный дым, обволакивая величаво плывший над ковром полумесяц. В центре карты мира образовалась дымящаяся пустота, и от удушливых газов серы почернело зеркало над камином. Кардинал взмахнул красной мантией, из пустоты фейерверком взлетели золотые монеты, превращаясь в воздухе в камни, падающие на де Сези. Уклоняясь от них, он стал уменьшаться в росте и принял вид карлика в зеленом колпаке, с белой бородкой, окаймлявшей розовое лицо.

А Серый аббат оборотился гальским петухом, взлетел на белый частокол и торжествующе закукарекал…

Де Сези тяжело открыл глаза и изумленно уставился на непрошеного гостя, который сидел напротив него в кресле и приветливо улыбался. Де Сези перевел взгляд на шпагу: вложенная в ножны, она по-прежнему прислонена к креслу. Зеркало над камином было чисто, как вода в заливе в безветренное утро. А в клетке, усевшись на жердочке, попугай воинственно выкрикивал: яр да лык! ка гиз ман! чар дал!

«Наваждение!» Еще ничего не соображая, де Сези провел рукой по глазам. Дурман улетучивался, до его слуха долетели насмешливые слова:

– Серый дьявол умрет, но во всяком случае не раньше, чем вы, граф, ответите согласием кардиналу. В противном случае я постараюсь, и Париж будет скандализован вашим поведением, а мадам де Нонанкур… Не разумнее ли повернуть мысли султана, вернее его войско, в сторону Запада.

Испытывая острую боль в голове, еще не освободившись от кошмара, де Сези погрузился в раздумье: «Де Нонанкур должна вернуться ко мне, но для этого я должен вернуться в Париж блестящим графом. Этот аббат принес мне зайца, одержимого злым духом. Ришелье овладел сердцем короля. Место в свете графу де Сези продиктовано всесильным кардиналом. Рассуждать – значит самому открывать для себя вход в подземелье Бастилии. Я сейчас неудачно сыграл в „комету“. Мое поведение может стать сомнительным, особенно в глазах двора. Мадам де Нонанкур, не разумнее ли гасить старые свечи и зажигать новые? Сир, начнем погоню за репутацией. Да здравствует кардинал!»

– Дорогой аббат, политика Ришелье, направленная против Габсбургов, начинает находить отклик в моем благородном сердце.

– Слава Франции, мой граф! Вы получите от короля золото и сверх него еще семь тысяч ливров, чтобы выкупить у кардинала, разумеется своевременно, ваши долговые обязательства.