Великий Моурави. Книги 1-6

– Да одержит победу Хозрев-паша! Защитим пять бунчуков!

– Бей! Ур-да-башина Моурав-паше, блеску трех бунчуков!

– Алла! Сюда!

– Мо-олчи, кёр оласы!

– Бей!

Сипахи Ваххаба с трудом ножнами ятаганов пробили ему дорогу. Туркоман изгибал голову и зло косил глазами.

Скакун словно понимал, что хозяин его дорожит и одной секундой. Пронзительно заржав, он вынес его на улицу Водоемов. И тут все гудело и двигалось. Кто-то швырял камни. Круги расходились по зеленоватой воде, отражавшей затуманенное ветром небо.

Навстречу Ваххаб-паше двигались в строгом строю янычары. Привстав на стременах, он рассмотрел значок орты: на красном шелке дымящийся мушкет.

«Откуда взялась здесь двадцать восьмая орта Окджу? – удивился паша. – Ее шатры в двух часах езды от Токата. И куда она направляется?»

Не доезжая до дома, Ваххаб-паша вновь услышал, шум. Кто-то понукал коней. Перекресток был запружен бурлящим народом, – там по две в ряд двигались медные пушки, скрипели колеса и щелкали бичи.

Мимо главной мечети шагали янычары орты поджигателей. На высоких шестах чернели железные коробки со смолой и шары из легко загорающейся материи.

Ваххаб-паша насторожился. Он пришпорил скакуна.

Скинув шлем, обтянутый белой кисеей, он прошел в свой дом, затененный платанами.

В «комнате приветствий» его уже ждал Абу-Селим-эфенди, как всегда подтянутый и нарядно одетый.

Ваххаб-паша скрыл свое неудовольствие при виде незваного гостя.

Обычно словоохотливый и веселый, сейчас Ваххаб был мрачен и молчалив. Эфенди, как бы не замечая настроения паши, полюбопытствовал, зачем глашатаи надрывают глотку.

Ваххаб-паша сухо ответил:

– Приди завтра после второго намаза, узнаешь.

– Свидетель Абубекр, мне незачем глотать пыль вместе с оборванцами. И так знаю, о чем станут говорить все доброжелатели Непобедимого. – Эфенди рассмеялся, и черные усы в стрелку запрыгали на его губе. – Кто еще, о Ваххаб, проявил доброту к Моурав-паше? Напрасно молчишь, благородный паша, аллаху угодное дело затеяли паши. Я решил тоже уговорить янычар умерить свою ярость и терпеливо выслушать бывшего слугу шаха Аббаса.

Паша молчал. Он смотрел на эфенди так, как смотрят на глиняную куклу.

Абу-Селим внимательно оглядел «комнату приветствий». В ней были и кальяны и фрукты.

– Где же твое гостеприимство, паша?

– Оно при мне, – ответил Ваххаб и велел вбежавшим на зов слугам подать кофе и плоды, придвинуть кальяны, установить на арабском столике нарды.

Он сам открыл доску и, зная, что недаром приполз этот прислужник отвратного Хозрева, велел слугам удалиться.

– Хорошо ли, эфенди, ты играешь? – усмехнулся Ваххаб. – Ибо нет большей досады, как неудачно затрачивать время. Эйвах, жизнь так коротка.

– О паша, сам аллах толкнул тебя спросить об этом. Я всегда играю на выигрыш!

– Неужели, зфенди, ты забыл, как обыграл тебя в Иране Непобедимый?

– Видит небо, не забыл и… решил отыграться.

– Чох якши! На что будем играть?

– Мудрость подсказывает играть на выигрыш. Если ты, паша, проиграешь, должен открыть тайну: зачем тебе завтра нужны толпы на площади.

– А если ты, эфенди, проиграешь?

– Скажу, зачем к тебе пришел!..

– Чох якши!

Паша подбросил кости…

А наутро слуги нашли Ваххаб-пашу с перерезанным горлом.

Ветер зверел, срываясь с возвышенностей Думанлы-Даг, гнал к Токату столбы пыли, словно хотел подпереть над городом безоблачное небо.

Пыль обрушивалась на улицы, придавая всему желтовато-серый оттенок, и искрилась в ярких лучах негреющего солнца.

Минуло время второго намаза, и муэззины сошли с минаретов. Токатцы из большой мечети высыпали на уже переполненную, сдержанно гудящую площадь.

Стояли стеной, тяжело дыша. От зданий южной стороны до священной стены колыхались тысячи голов в пестрых тюрбанах, в красных фесках с длинными синими кистями, в воинских шлемах с перьями.

Взоры янычар и горожан были обращены к черному плоскому камню, отсвечивающему стеклом. На нем должен был вот-вот появиться боевой паша Ваххаб, ценимый за неподкупность и доблесть.

Вдруг впереди раздались изумленные выкрики. Волнение охватило толпы. Шум нарастал, будто где-то вода размыла плотину и ринулась вперед. И с такой же внезапностью толпы смолкли и расступились.

В образовавшийся проход вошли усатые мрачные янычары свирепой Бекташи, девяносто девятой орты, вздымая заряженные мушкеты. Их значок – хищная черная птица на верхушке кипариса, таившая в себе угрозу, – прошелестел над площадью.

За сплоченными рядами янычар показались фанатичные дервиши с кулаками, сжатыми на груди.

– Керим аллах! – глухо проворчал старший.

– Гу! – отозвались остальные.

И сразу на ветру затрепыхалось огромное знамя белого цвета с вышитыми золотом изречениями из корана: «Дарую тебе победу, великую победу! Всесильный аллах вспомоществует тебе, о Мухаммед! Объяви радостную весть правоверным!»