Великий Наполеон

«…Он [Кутузов] выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что-то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти

…»

Е.В. Тарле, крупнейший историк, человек необъятной эрудиции и великих знаний, понимавший эпоху, в которой жил и действовал М.И. Кутузов, как, может быть, никто другой, писал то же самое.

Он написал книгу «Нашествие Наполеона на Россию». В собрании сочинений Е.В. Тарле она датирована 1938-м но, понятное дело, разрабатывалась пораньше, в 1936–1937-м. Есть у него и отдельный, специальный труд «Михаил Илларионович Кутузов, полководец и дипломат», который датирован 1952-м. Обе вещи включены им в один и тот же VII том, где обе и напечатаны подряд, друг за другом.

Они противоречат друг другу.

IV

Начнем с первой книги, «Нашествие Наполеона на Россию». Книга, как уже и говорилось, делалась в 1936–1937 годах. Книга замечательно документирована, даже по высоким стандартам Евгения Викторовича. В ней собраны свидетельства современников, принадлежавших к самым разным слоям российского общества того времени, от придворных и до небогатых купцов из калужской глубинки. Что же касается отзывов о М.И. Кутузове, то к числу «опрошенных свидетелей» принадлежат и враги Кутузова – такие, как Беннигсен, стремившийся занять его место, или английский военный комиссар, сэр Роберт Вильсон, у которого Кутузов вызывал только что не приступы апоплексии, и друзья, русские военные, хорошо знавшие фельдмаршала по повседневной службе, и преданные сторонники, офицеры его штаба.

Все они говорят примерно одно и то же: фельдмаршал, светлейший князь М.И. Кутузов, не любил формальностей. Распоряжения отдавались устно, и часто – через голову непосредственных начальников тех, кому давалось «…повеление

…». Так что были случаи, когда командиры дивизий вдруг обнаруживали, что подчиненный им полк куда-то услан распоряжением свыше, без всяких следов в штабных документах. В такой ситуации, когда выколотить подпись Кутузова под каким бы то ни было документом не могли даже важные офицеры его штаба, вроде Толя или Коновницына, а дела, как правило, делались келейно и неофициально, именем светлейшего князя охотно пользовались люди, к нему приближенные в силу личных связей. Например, его зять, князь Кудашев.

Военная администрация в результате запуталась так, что Барклай в отчаянии писал об этом царю – впрочем, совершенно тщетно. Его спровадили из армии, а разговоры о том, что он изменник, достигли общественного мнения настолько, что под Калугой его экипаж забросали камнями. Знавшие Кутузова люди отмечали в нем «…черты сибаритства, лукавства и лени…» – как говорит Е.В. Тарле. Например, цитата из письма графа Ланжерона, направленного Воронцову после отъезда его из армии, действовавшей против турок на Дунае:

«…Кутузов уехал, он нас растрогал при отъезде. Он был очень любезен и очень тронут. Пусть господь даст ему фельдмаршальский жезл, покой, тридцать женщин и пусть не дает ему армию…»

Царь считал Кутузова «…придворной лисой и старым сатиром…» и говорил, что дать ему назначение его вынудило только общественное мнение, потому что все московское дворянство стояло за его кандидатуру. Клаузевиц, который в окружение Кутузова не входил, но дело войны знал как никто другой, по поводу его действий высказывался так: