Великий Наполеон

«Солдаты, вторая польская война начата. Первая кончилась во Фридланде и Тильзите. В Тильзите Россия поклялась в вечном союзе с Францией и клялась вести войну с Англией. Она теперь нарушает свою клятву. Она не хочет дать никакого объяснения своего странного поведения, пока французские орлы не удалятся обратно через Рейн, оставляя на ее волю наших союзников. Рок влечет за собой Россию, ее судьбы должны совершиться. Считает ли она нас уже выродившимися? Разве мы уже не аустерлицкие солдаты? Она нас ставит перед выбором: бесчестье или война. Выбор не может вызвать сомнений. Итак, пойдем вперед, перейдем через Неман, внесем войну на ее территорию. Вторая польская война будет славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет обеспечен и положит конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на дела Европы».

В течение нескольких дней, с 24-го по 27 июня, день и ночь по четырем наведенным через Неман мостам непрерывным потоком текли войска, двигаясь на восток. Александр узнал о переходе границы с некоторым запозданием, но все-таки довольно скоро. Его известили об этом в Вильно, на балу, вечером 24 июня. В течение следующего дня он собирал сведения и вечером 25 июня вызвал к себе Балашова [1] и сказал ему следующее:

«…Ты, наверно, не ожидаешь, зачем я тебя позвал: я намерен тебя послать к императору Наполеону. Я сейчас получил донесение из Петербурга, что нашему министру иностранных дел прислана нота французского посольства, в которой изъяснено, что как наш посол князь Куракин неотступно требовал два раза в один день паспортов ехать из Франции, то сие принимается за разрыв и повелевается равномерно и графу Лористону просить паспортов и ехать из России. Итак, я хотя весьма слабую, но вижу причину в первый еще раз, которую берет предлогом Наполеон для войны, но и та ничтожна, потому что Куракин сделал это сам собой, а от меня не имел повеления… Хотя, впрочем, между нами сказать, я и не ожидаю от сей посылки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем ее не мы…» [2].

Речь эта, что называется, хрестоматийно известна, контекст читателю тоже известен, поездка Балашова к Наполеону тоже освещалась широко.

Поэтому обратим внимание не на речь, а просто на два небольших момента. Во-первых, император обращается к Балашову, человеку 42 лет и как-никак генералу, на «ты». Это было в обычае – самодержец своим подданным говорил «ты», и должно было пройти побольше 50 лет, чтобы при Александре Втором правило все-таки изменилось.

Во-вторых, поездка Балашова и его встреча с Наполеоном описаны Л.Н. Толстым в «Войне и мире».

II