Великий Наполеон

Но и Жозеф чувствовал себя ущемленным в своем достоинстве старшего в клане и выражал это, особо не скрываясь. Делал он это, конечно, на свой лад. Например, навещал литературный и политический салон мадам де Сталь, которую его брат, ставший «Первым Слугой Республики», не одобрял политически и не выносил лично.

Генерал Бернадотт, тоже как бы не чужой (как мы помним, он был женат на Дезире Клари, сестре жены Жозефа Бонапарта), не только не выражал Первому Консулу должного почтения, но и вообще считался способным на резкие поступки. Год назад, летом 1799-го, он открыто примкнул было к Клубу Манежа (новой версии якобинского клуба), несмотря на то, что Директория распорядилась о его закрытии. Указа Директории генерал Бернадотт не устрашился и пересмотрел свое поведение только тогда, когда получил записку от министра полиции Фуше, сообщавшую ему о том, что он либо охладит свою голову, либо ее потеряет. Записка начиналась обращением, к которому генерал вряд ли привык: «Imbecile!» – «Идиот!» – но Фуше был не тот человек, на которого стоило обижаться.

Когда он говорил, что «…смахнет голову…», ему верили. На службе Робеспьеру он приобрел репутацию человека совершенно безжалостного, его называли «Палач Лиона». Как комиссар Конвента, он очищал город от «…скверны Контрреволюции…» не только расстрелами и гильотиной – он вовлекал в этот процесс и революционные массы. Одной молодой монахине в Лионе революционные массы в лице толпы рыбных торговок отпилили голову ножиками для разделки рыбы – и процесс это занял долгое время.

Жозеф Фуше ревностно служил якобинцам. Потом, как мы знаем, столь же ревностно служил Директории – и даже бесстрашный генерал Бернадотт не посмел ему перечить. Сейчас Фуше служил Первому Консулу.

Но, может быть, его-то Первому Консулу и следовало опасаться в первую очередь.

X

Режим, сделавший Наполеона Бонапарта «…главой Франции…», был установлен в ноябре 1799-го, а уже в феврале 1800-го он принял самые серьезные меры по установлению твердого административного порядка, и при этом подотчетного только ему. Деление всей французской территории на департаменты было сохранено и упрочено, во главе каждого из них был поставлен префект с очень широкими полномочиями – своего рода местная копия Первого Консула. Идея сама по себе была позаимствована из административных установлений «старого режима», но теперь ей придали куда больше действенной силы. При префектах учреждался совет префектуры, составленный из местных нотаблей. Они, как это ни покажется странным, даже избирались – но только из числа людей, назначаемых правительством из предлагаемых избирателями списков.

В округах при супрефектах [3] состояли тоже назначаемые правительством окружные советы. В городах городским хозяйством должны были заведовать назначаемые мэры. Все управление сверху донизу делалось строго централизованным – однако попытка Фуше организовать нечто подобное для министерства полиции встретила резкое сопротивление Первого Консула. Он понимал необходимость централизованного учета накапливаемых полицейских досье – надо иметь возможность сличать и дополнять информацию, собранную на местах. Но отдавать весь этот процесс в одни руки – а уж тем более в такие руки – он решительно не хотел. В результате сведения из провинции поступали в министерство полиции для обобщения и учета – но одновременно с этим само министерство было реорганизовано.

Префект парижской полиции Дюбуа получил право прямого доклада Первому Консулу, и одной из его задач (негласно, конечно) сделалось наблюдение за Жозефом Фуше, своим номинальным шефом. Очень вероятно, что и самого мэтра Дюбуа Первый Консул не оставил без присмотра и наблюдения…

12 августа 1800 года, меньше чем через два месяца после Маренго, была образована комиссия по подготовке общего гражданского свода законов. Первый Консул был любознателен и обладал феноменальной памятью – так что чтение «Кодекса Юстиниана», которым он когда-то заполнял время на гауптвахте, ему поистине пригодилось. У него использование на практике полученных где бы то ни было сведений вообще вошло в принцип. Своему пасынку, Эжену Богарнэ, он говорил:

«Если вы попадете в незнакомый город, то не скучайте, а постарайтесь его хорошенько осмотреть. Откуда вы знаете – может быть, когда-нибудь вам придется его брать?»

Наполеон Бонапарт, говоря о взятии города в каком-то непредвидимом сейчас будущем, вовсе и не думал придавать своему замечанию узковоенный характер. Taк, дружеская рекомендация заботливого отца…

Хотя, конечно, и о войне забывать не следовало. 3 декабря Моро наконец-то добился большого успеха – у местечка Гогенлинден, недалеко от Мюнхена, он разбил австрийскую армию. Австрии пришлось начать переговоры. Было заключено перемирие…