Великий охотник Микас Пупкус

- Как ты смеешь крупу его превосходительства Посоль фон Фасоля жрать? кинулся к нему надсмотрщик. - В тюрьму упеку. Лягушкам скормлю! - Он схватил Гасби за шиворот и снова приставил к работе. А тот был до того измучен, что едва-едва мог поднять одну крупинку.

- Алло, полковник, ведь в вашей стране работают только те, у кого нет денег, - напомнил я его собственные слова.

- Надсмотрщик - дикарь и не знает наших законов.

- Оляля, но ведь ты миллионер!

- Да не взял я денег, Мики.

- Но ведь у тебя сто фабрик, Гасби?

- Не мог же я их сюда принести.

- Но ведь ты государственный деятель...

- Я печать потерял.

- А совесть ты с собой носишь? - прицепился к нему надсмотрщик. Поднимайся и работай, а не то - вздую.

- Да ты человек или не человек? Пойми: нет у меня сил, не могу работать, распинался перед надсмотрщиком полковник.

- Работай через немогу. Приказ есть приказ.

- Послушай, а кто издал этот дурацкий приказ?

- Его превосходительство Гасбер Посоль фон Фасоль, - отчеканил надсмотрщик.

Пришлось работать через немогу.

На обед нам дали по тонкому ломтику искусственного хлеба, по шкварке копытного мяса и по капле мякинного кофе.

- Так мало!? - возмутился один из новых работников. - Какой осел установил эту норму?

- Его превосходительство Посоль фон Фасоль, - ответили старые рабочие.

Не успели проглотить обед, как надсмотрщик погнал всех вниз, за новой порцией крупы.

- А отдыхать когда?

- Господин Фасоль запретил отдыхать.

- Хоть передохнуть дайте, - просил Гасбер.

- Ты и так втянул в себя две установленные Гасбером нормы воздуха.

- А чтоб его дракон проглотил, вашего живодера Гасбера! - не выдержал полковник и проворно зажал рот обеими руками. Испуганно оглядевшись вокруг, он тихо поинтересовался: - А здесь у вас поблизости драконы не водятся?

- Не-ет, - ответили работники. - Был один, да и тот давно в Перлон перебрался.

- Кто такой?

- Да Гасбер...

Больше полковник ни о чем не спрашивал. Горестно опустил голову и пошел работать. Я видел, что ему и вправду туго приходится.

Ночью со снежных вершин потянул холодный ветер, а к утру ударил мороз. Стуча зубами, я набрал хворосту, сухого мха, сложил костер и развел огонь. Рабочие удивлялись моим необычайным способностям, потому что все они с детства были научены зажигать только электрокамины.

- Знаете, ребята, я голодать больше не намерен. Надо пристрелить пару "воропаток" и запечь на костре.

- Да вы что! - побледнели работники куропатника. - Гасбер нас самих перестреляет.

- Мне кажется, что теперь и он не станет возражать. Как ты думаешь, Гасби?

- Понятное дело, - оживился полковник. - Голод заставит закон обойти, - и он стал меня подзадоривать. - Только как мы их поймаем, ведь у нас с собой никаких орудий нет...

- Да уж что-нибудь придумаю! Послушайте, братцы, а нельзя ли у вас тут раздобыть конягу? - спросил я рабочих.

- А что это за зверь такой?

- Ну, разве не знаете: две ноги бегут, две догоняют, два уха торчат, два глаза глядят и шестьсот ниток позади развевается.

- А-а-а, есть такой зверь, в зоологическом саду в клетке заперт. Только у него все не так: две ноги бредут, две волочатся, два уха повисли, два глаза закисли, а позади десяток волосин торчит.

- Сойдет и такой.

Под покровом темноты я пробрался в этот сад, разыскал клячу, вымазал ее медом, посыпал крупой, а к хвосту привязал крепкую дубовую палку. Потом перекинул коняге через спину две пустые плетеные корзины и повел в горы.

Едва взошло солнце, искусственные куропатки тучей налетели крупу жрать и медом лакомиться. Облепили конягу, словно мухи. А он, надо сказать, не переносил щекотки и стал отмахиваться хвостом. "Воропатки" на него кидаются стаями, а он - хрясь! хрясь! - лупит и лупит, только перья летят. За минуту с небольшим полные корзины набил.

До того тяжелы переметные сумы стали, что спина у клячи прогнулась дугой, ноги колесом вывернулись, живот до земли провис. Ну, думаю, свалится, а он потихоньку тянет себе и тянет.

Завидев такую картину, надсмотрщик схватился за ружье. Прицелился и разнес бы конягу в клочки, да слишком близко подошел. Конь как махнет хвостом, палка - бум! надсмотрщика по макушке... Тут на него угомон и пришел.

Мы вкусно позавтракали и собрались в дорогу. Работники не хотели нас отпускать. Они были счастливы, что в конце концов нашли прекрасное средство отбиваться от прожорливых птиц. Только Гасбер все еще сомневался, не хотел нарушать собственный приказ.

- Неизвестно, чем все это кончится, - качал он головой. - Ведь в седьмой статье пятого параграфа ясно сказано: строго запрещается в куропатнике пользоваться холодным и горячим оружием. Строго запрещается рубить, колоть, резать, стрелять моих куропаток. За своих птиц да в свою тюрьму угодить? Нет уж, не желаю.

- Оляля, Гасби, но ведь в твоем приказе не сказано, что нельзя куропаток палкой по голове лупить. Палка - ведь не оружие.

- А знаешь, твоя правда, - успокоился Гасбер и умял еще одну жареную ворону.