Великий охотник Микас Пупкус

И с последним выстрелом в той стране наступил страшный голод.

Не желая умирать голодной смертью, властитель велел убить своего верного коня, и вскоре от скакуна остались лишь обглоданные кости. Но голод - не брат. Через несколько дней от голода снова помутился ум у владыки, и решил он умертвить второго своего друга. Но собака видела, какая судьба постигла коня, и даже близко не подпускала хозяина. Тогда он попытался заманить ее хитростью. Положил на меч плоский камушек и держит над огнем, будто лепешку печет. Собака вокруг ходит, облизывается, а хозяин все подманивает ее поближе. И когда камень раскалился докрасна, великий охотник метнул его прямо собаке в раскрытую пасть. Опалило огнем собаку, и она с жалобным воем убежала в лес. Убежала и поклялась никогда к хозяину не возвращаться и жестоко ему отомстить. Так с тех пор она и прячется в глухой чаще и только изредка выбирается на опушку, чтобы напасть на стадо и утащить добычу в свое логово...

Так на наше несчастье появился волк. И по сию пору этот хищник соперничает с плохими людьми - кто больше безвинных существ умертвит.

- А что же случилось с владыкой? - сдавленным голосом спросил я дедушку.

- Когда он умер от голода и кости его побелели, волк вышел из леса, подошел к мертвому хозяину и увидел, что в груди его вместо сердца лежал холодный гладкий камень.

- Теперь я понял: охотнику больше всего остального нужно сердце.

- Правильно, - согласился дедушка, - не каменное, не железное и не пучок пакли... Настоящему охотнику больше всего на свете нужно чуткое и милосердное человеческое сердце.

Он развязал платок, выпустил меня из лукошка, легонько хлопнул по затылку, иди, мол, во двор, играй. Но мне почему-то расхотелось убегать. Дедушка усмехнулся в усы и закончил свою науку:

- Работа, что соль - бережет человека от порчи, а дедовская наука спасает от ошибок. Вот так, проказник. Ступай и никогда не забывай, чему я тебя под потолком учил.

Все.

ПЕРВАЯ ОХОТА

Рос я как на дрожжах - за год на несколько вершков вытянулся. Увидел это отец, позвал меня и спрашивает:

- На охоту хочешь?

- Еще как! - отвечаю, а сам от смелости моргаю.

- А знаешь ли ты, каким концом ружье к плечу приставлять?

- Догадаюсь.

- Вот и хорошо! А всему остальному беда научит. - Дал он мне ружье кремневое, козий рог для пороха, горсть дроби из хлебного мякиша. - Для начала хватит. Только смотри, не пускай на ветер такое богатство, повсюду с собой носи, всегда под рукой держи, потому что истинный охотник никогда не знает, где днем охотиться станет, где ночь его застанет. Ясно?

- Как в тумане, - не растерялся я.

- А теперь попроси у матери чего-нибудь съестного и отнеси нашему деревенскому старосте, чтобы тебя в мужчины записал и разрешение на охоту выписал.

Сами понимаете, меня подгонять не нужно было. Натолкал я в корзинку побольше всякой снеди, так что едва поднял, и понес, качаясь от тяжести, его светлости пану старосте, родовитому господину простолюдину.

Подошел к дому, крыльцо новое, еловое, по бокам два истертых веника стоят на манер часовых, стал в дверь протискиваться да косяк из проема вывалил. Моей вины нет в том - дом спешно был слеплен, к празднику. Недаром, видно, дед учил: что делано наспех, то сделано на смех. Потоптался на пороге разуваясь и пол проломил, потому, верно, что и его перед праздником заново перестилали. Кончилось тем, что и стену я повалил, когда шапку на гвоздь вешал.

Перепугался я и прямо с порога ахинею понес.

- Доброе утро, - говорю. - Я Пупкус Микас, село наше Балаболкемис, внук своей бабки, здоров и крепок, как редис с грядки. Живу в деревне с отцом и мамой, никогда не бываю пьяный. Есть у меня братья и нету сестры. А кто будете вы?

Староста даже головы не поднял. Тогда я перед ним подарки стал выкладывать - копченый окорок лягушки да соленый хвост кукушки, комариное бедрышко, мышиное ребрышко, соловьиную шейку да сорочью корейку. И в придачу бутылочку со шмелиной слезой. Не выдержал староста, спросил:

- Как велик ты, паренек?

- Как гороховый стручок.

- Ну, а крепок?

- Как дубок...

- Нда, стены валить ты горазд, а вот ростом маловат, - и староста снова уткнулся в бумаги, но все-таки одним глазом на подарки посматривает.

Тогда я добавил: стаканчик дубового соку, блин, коровой жеваный да бублик, кузнецом кованый. И громко кашлянул.

После новых подарков староста вышел из-за стола и велел мне: большой палец в рот поглубже засунуть, покрепче дунуть, мускулы на руках напрячь потуже и кулаки сложить поуже, зубы ощерить, без этого, мол, нельзя силу проверить.

- Носом ты не вышел, - наконец нашел он к чему придраться.

Что делать? Пришлось остатки выкладывать: черствый блин ячменный, царский рубль чугунный, сто желтков змеиных, бочку пива из тмина и в придачу сотню старых пуговиц.

Староста сгреб все со стола, а мне бумажку всемогущую выдал, печатью пристукнул и напутствие стал читать-причитывать: