Великий охотник

Почему-то он, владыка вершин, победитель горных снегов, в этих стихах всегда уподоблял себя... пловцу. Бури и волны неизменно присутствовали в его вдохновенных виршах. Но ведь он одолевал гранитные и сиенитовые, застывшие гребни земной коры, увенчанные не волнами, а вечными снегами.

Он пробил себе путь через тибетскую ограду, ступив на каменную выю Бархан-Будды, исследовал хребты Северного Тибета – Кукушили, Баян-Хара-Ула, Тангла, семью снежных вершин Самптын-Кансыр – и установил, что горы Северного Тибета имеют связь с Гималаями.

Когда он увидел Алтынтаг – к югу от Лобнора, – он понял, что за Золотыми горами должны лежать еще какие-то хребты. По отношению к северной ограде Тибета это выглядело приблизительно так же, как открытие человека, долго искавшего выход в темной комнате, но вдруг нашедшего не одну, а несколько дверей.

Алтынтаг – просторная прихожая Тибета, установил открыватель.

На востоке тибетской ограды он исследовал Нань-Шань с двумя – Тэтунгским и Южно-Кукунорским – хребтами и ледяными памятниками Гумбольдту и Риттеру. Наконец, в то путешествие, когда он был остановлен всадниками далай-ламы у Тангла, Пржевальский подарил миру хребет Марко Поло.

Вот он, Куньлунь! Но в этом исполинском сплетении хребтов Пржевальским пока распутаны только два-три узла. К югу и западу от Алтынтага есть еще что открывать, при этом не идя, конечно, по линейке, как учили некоторые географы. Куньлунь – не линейка, не палка, не штык, а скорее дракон, выгнувший спину к северу.

Пржевальский изучил еще не все изгибы этого каменного тела. Если хвост дракона лежит у Ордоса, то где его гранитная голова? Надо идти к западу!

Веселей, гренадеры! Осенние дни – не помеха. Синие снежные тучи вставали над Цайдамом, ледяной ветер ревел в горной воронке. Во вьюки снова были упрятаны шкуры яков, диких ослов, антилоп, полный гербарий северотибетской флоры, единственный во всем мире.

Великий Охотник ехал верхом на коне с алюминиевой подзорной трубой в руке. И простая русская песня лилась над мерзлой глиной и солью Цайдама. Где-то слева, вдалеке, мерцал бело-голубой хребет Марко Поло с пятью вершинами. А за ним, но прямо перед лицом, вставало начало нового горного вала.

Равнение на Куньлунь!

Со щедростью гения он скоро подарил человечеству новый хребет Колумба в Куньлуне с высокой вершиной Джин-Ри.

До января 1885 года бродил Пржевальский за хребтом Колумба. У озера Гас он устроил себе ставку, откуда делал походы то в Куньлунь, то в Тибетское нагорье, за южный склон хребта Колумба.

Победа следовала за победой. На великом нагорье, в хаосе гор, скал и холмов невероятных цветов – от пламенного и желтого до лилового (обычный вид в Северном Тибете) – он исследовал хребет Загадочный и озеро Незамерзающее. (Потом этот хребет по справедливости был назван именем Пржевальского.) Его венчала Шапка Мономаха, а с этой сверкающей льдами и снегом вершины низвергался поток, одно из начал великой Янцзы, реки Голубой. Пржевальский пил ледяную воду, черпая ее горстью, и коченеющими руками делал промеры русла... История сделала так, что хребет Пржевальского лег на картах между горами Колумба и Марко Поло.

ВОЛШЕБНЫЙ КОВЕР

Делая вычисления, он торопился, как будто солнце или Полярная звезда могли свалиться в пропасть за Московским хребтом, как будто нголоки вот-вот вырвут у него из рук буссоль.

Он успевал делать двенадцать разных наблюдений в день. Надо было измерить температуру воздуха, скорость и направление ветра, изучить почву, лед и снег и кипятить воду на вершинах. А кто будет снимать шкуры с диких ослов, антилоп оронго, горных баранов и яков? Кто уложит на лету снежного грифа? Он засыпал в палатке под грохот лавин и, встав на заре, брел по алым снегам к новой и новой вершине.

В Куньлуне за одним исполинским валом Пржевальский брал другой поднебесный редут. Покачиваясь на ходу, он нес свое грузное тело от гор Колумба к Московскому хребту. Прожевывая длинные волокна мяса, он оглядывал окрестности с вершины Кремля. Эта вершина стояла в самом сердце Центрального Куньлуня, властвуя над хребтом Московским, и с Кремля в горные долины текла река Зайсан-сайту; к востоку лежала Долина Ветров. Золото, каменный уголь, соль, нефрит дремали в заповедных кладовых куньлуньскнх недр.

В тот год Деревянной Обезьяны он спустился с Куньлуня на дно третичного моря. Великого Охотника ждал Лобнор, прижавшийся к гранитным подошвам Алтынтага.

В этом походе мужал юный Петр Козлов, будущий герой «мертвого города» Хара-Хото. Он преклонялся перед своим суровым учителем. Пржевальский умел далеко видеть и вовремя отступать, чтобы потом добывать лавры новых побед. Он часто говорил Козлову о бамбуковых лесах Сычуани, о диковинных цветах в стране за Голубой рекой. Но на Голубую пройти не пришлось, как и в область Лхасы через Куньлунь. Пржевальский со своими гренадерами и казаками «отступил» к Лобнору.