Великий поход

— Переводи, — сказал он Пипру. — Теперь ты получил смертельную рану, но я знаю, как тебя спасти.

Пипру сверкнул глазами:

— Я не буду переводить этот бред. Ты можешь дурить кого угодно, только не меня.

— Жаль. Я предложил тебе выход, но ты, видно, предпочитаешь кровь. Упрямство не добродетель, Пипру.

Индра нагнулся и поднял подстывшее оружие. Он терял выигранные эмоции врага. От испуга они переходили к ярости.

Индра посмотрел на ашвинов. Колесницы были готовы.

— Давай! — крикнул воин, жестикулируя атаку.

Возницы встали к вожжам. Нами с замиранием сердца принял власть над буланой парой Индры.

Пипру очнулся. Он понял, что происходит.

— Бей их! — заорал Пипру, поднимая в бой свой народ.

Кони неохотно пошли на толпу. Внезапно возле Индры оказался Риджишван.

— Я покажу дорогу, — крикнул он кшатрию. — Иначе вы заблудитесь в полесье.

— Прыгай в колесницу! — заторопил нового проводника Индра.

Проворность людей-волков напоминала оторопь. Пока они пришли бы в себя, арийцы беспрепятственно укатили из деревни. Однако всех превзошёл Пипру. Он бросился вперёд, схватил Индру и мёртво повис на нём. Воин попытался освободиться, но тщетно. Силу даса вдохновлял неистовый порыв отчаяния.

— Откуда что берётся! — горестно прокомментировал кшатрий метаморфозы тишайшего правдолюба.

Риджишван запустил обе руки в седые космы Пипру и что есть силы потянул на себя. Пипру трясло. От боли и ярости. Он держался до последнего. Стиснув зубы и выдавливая из горла какие-то злобные хрипы. Наконец обессиленный дасу упал на землю. Волки с криками бросились на спасителя Индры, однако наезд колесницы поубавил им прыти.

Риджишван запрыгнул в ратху к Насатье, и первая колесница прорвала окружение дикарей. Нами повезло меньше. Неумелые руки молодого дана направили буланых на пару жеребцов Дасры, оттеснив их к кустам. Колесницы, налетев друг на друга, застряли.

Индра растаскивал коней, пользуясь заминкой в рядах противника. Спасало то, что волки боялись приближаться к ратхам. Боялись, да не все. Нашёлся среди них тот, кто не боялся. Это был Пипру. Он не боялся колесниц, став на короткое время участником арийского похода. Познание искажает умственную природу демона, толкая его на губительные поступки, неравноценные жизненному опыту.

Пипру поднялся с земли и с упрямой настойчивостью ринулся в бой.

Индра вытянул из кустов колесницу молодого ашвина и разворачивал её, держа под уздцы конскую морду. Воин не мог перехватить объятого пламенем страсти самого отважного из дасов. Не мог, да и не видел его порыва.

Первый, кто попался под руку Пипру на пути его отчаяния, был Нами. Юноша бесполезно дёргал поводья, пытаясь вывести коней на открытое место. Упущенное время тревожило его приближением чего-то рокового и неотвратимого. Роковое возникло нежданно и совсем не оттуда, где его искали горячие глаза юноши.

Пипру выхватил нож, запрыгнул в ратху и втиснул резло в тугую плоть молодой спины. Нами закинул назад голову, покачнулся, и его глаза потерялись в огромном утреннем небе.

Пипру стоял посреди поляны, дрожа всем телом и сжимая нож до боли в пальцах. Теперь против даса выступал Индра. Лицом к лицу.

Куда девалась вся языкастая правда чёрного человека? В каких закутках его души потерялась она сейчас? Ненависть и только ненависть пламенела в его взгляде.

Пипру, этот болтун и чистоплюй, совсем непохожий на людей-волков, стоял сейчас с ножом в руке, весь залитый чужой кровью. Нелепая воинственность, с которой он защищал свою волчью яму от вездесущего арийского господства, от их власти над собственностью его мира, не принесла ему никакого душевного облегчения. И не могла принести. Напротив, Пипру ещё раз перевернул себе душу. Только теперь жизнью безвинного существа, оказавшегося у него под рукой. Зачем? Какой был толк в этой крови?

Индра стянул с плеча жух, проворно и решительно накинул его на голову даса и, пока тот соображал, что произошло, уже повис на закровленной руке противника. Выбить из неё нож не смог бы сейчас и Вала. С его звериной силой.

* * *

Индра свернул руку врага, уперев заклинившее в ней оружие к животу даса, и навалился на неё всей мощью своего отвращения к этому человеку.

— Как жаль, что ты — типичное и закономерное явление, а не исключительное, — сказал кшатрий, не выпуская Пипру из объятий смерти.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Держи колесницы наготове к приходу зари.

(Ригведа. Мандала I, 48)

— Дасы, — говорил Насатья, — не могут называться людьми. Это демоны, и ничто в мире не приблизит их к нам. Пример этого мерзавца Пипру будет тому подтверждением.

— Нет, — возразил Индра, — не так.

Он помолчал, озадачив ашвинов, и довершил мысль:

— Чёрные поодиночке могут быть и неплохими. Могут быть сговорчивыми, понимающими и верными, даже похожими на нас. Поодиночке. Но когда они вместе, в чёрных срабатывает инстинкт волчьей норы, их коллективное бессознательное. Коллективное животное, делающее даса зверем. Или зверьком, всё равно.