Великий поход

Кутса сжался, предвидя трагический конец товарища. Однако что-то произошло. Тоже неожиданное, как и появление дикаря. Только на этот раз спасительное для Индры. Пишач дрогнул, теряя напор, сжался. Лицо его перекосило болью.

Индра так и остался висеть, зацепившись за край уступа и беспомощно наблюдая удивительный поворот своей судьбы. Чуть было не отказавшей герою в его дальнейших благих деяниях.

Дикарь рухнул на склон. Перелетев через висевшего на уступе и засыпав Кутсу камнями. В исковерканном теле поверженного противника торчал обломок стрелы.

Кшатрий, забравшись на каменную навесь, доверительно и очарованно разглядывал своего спасителя. Которым оказался кривобокий старик, мало чем отличавшийся по виду от убитого им соплеменника.

Старик тоже зазрел на Индру, но притаённо, с какой-то сдержанной настороженностью. Точно пряча растерянный взгляд и тревожные чувства.

Пауза затянулась. Благодарность Индры заволокло сомнениями. Возможно, старик сводил с убитым какие-то счёты, и спасение кшатрия вовсе не являлось его целью. И значит, перед воином был новый враг, хотя и ставший на короткое время союзником.

Словно постигая мысли пришельца, старый пишач опустил лук, отвернулся и, волоча безжизненно висевшую ногу, зашваркал куда-то по горной тропе. Привычно опираясь на древко своего оружия.

Индра решил не допытываться до логики его поступка. Путь к снежным высыпям теперь был открыт. Ещё одно усилие. Последнее.

Снег сиял над головой Индры неправдоподобностью белого. Холодной чистотой самой праведной из всех красок мира. Щемившей глаза своим сверкающим напором. Здесь уже дышалось влажной прохладой снега. Съедавшей мягкую пахучесть горных цветов и травы.

Воин подставил крутое лицо белому безмолвию. Что-то каменное сейчас перешло в телесные очертания Индры, отразилось в тонких контурах лица, его легковесного, прямолинейного совершенства. Что-то своё вдохнули в него горы. Старик вдруг обернулся и ещё раз посмотрел на кшатрия, Индра узнал этот взгляд. Узнал и всполошил себя прозрением, но подавил чувства, готовый выкрикнуть дорогое сердцу имя.

— Я — Потак, — опередил Индру его спаситель. — На языке пишачей это означает «орёл». Чего ты хочешь?

— Ты ведь узнал меня? — растерянно заговорил Индра. — Ну конечно, узнал — потому и спас. Что ты здесь делаешь? Почему — Потак?

Старик поднял руку и остановил кшатрия:

— Молчи! Всё это теперь не имеет значения. Они смотрели друг на друга. Такие разные, такие далёкие и чужие. Теперь, должно быть, не связанные ничем. Разве что кровью. Как думал Индра. Но почему? Сознание Индры не могло с этим примириться. Почему?

Словно пытаясь заглушить эту боль, Гарджа сказал:

— Не надо ни о чём спрашивать.

— Ты хочешь уйти от ответа?

— Я хочу уйти от оправданий… Посмотри на меня. На это изуродованное тело. Ты видишь только телесный изломок, но не видишь его разбитую душу. Того, чьё имя звучит у тебя в сердце, больше не существует. Он умер на скалах. Хотя как оказалось, выжил. Он был им нужен. Он им, но не они ему.

Ещё несколько раз его убивали, того ради только, чтобы здесь жил человек по имени Потак. И никакой другой. Но тот, кого ты помнишь, снова выживал, оставаясь верен себе. И своей арийской крови. Так было до тех пор, пока они не добрались до его души и не сломили её… Да. Я знаю, ты разочарован. Но, видишь ли, прочность жизненных принципов имеет свой предел. Даже камень крушится, если по нему всё время бить другим каменьем.

Я — Потак. Ты ошибся, приняв меня за кого-то другого.

Он отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Индра сидел на насыпи как зачарованный. Воин верил и не верил в услышанное. Внезапно лихорадка шевельнулась в нём наплывом слабости. Ударила по глазам. Индра отрёкся от собственного понимания увиденного и услышанного. Он переломил себя, похоронив Гарджу второй раз. В своём сердце. Ему показалось, что сейчас было больнее.

Кшатрий снова взглянул на белое остроконечье гор Меру и полез дальше.

— Индра! — вдруг крикнул старик. — Вот, возьми.

Он отвязал от пояса тугую баклажку и бросил её на камень.

— Что это?

— Сома. Я отыскал её в этих горах и спасался только ею. Капли сомы помогали мне забыть боль. Раз ты здесь, думаю, она придётся тебе кстати.

Индра спустился на тропинку, минуя шаткие камни и мелкий сыпняк, расшелушивший серую спину горы. Когда воин добрался до подарка, старика нигде поблизости уже не было.

* * *

Снег подтаивал и шёл по склону ледянистой коркой. Отсюда весь мир был как на ладони.

Индра увидел долину, брошенную колесницу и пасущихся буланых. Казалось, что до них рукой подать. Под самыми его ногами, на каменистом накате склона, выглядевшим отсюда совершенно плоским, виделся Кутса, затаившийся от близкого полчища пишачей, наблюдавших за восхождением демоноборца.

Индра вдохнул побольше воздуха и отпустил голову летать на крыльях светокружения и нахлынувшего упоительного безумия высоты. Ему леталось легко и беззаботно. Он потерял сочувствие земной тверди, разрешив себе не различать ледяного наката под ногами.