Великий поход хомяка и жабы. Часть 1 (СИ)

Зверь Хаоса вспыхнул как дискотечный шар и со звуком ломаемого стекла исчез, а Галивартан, поймав вернувшееся к нему копье-артефакт, потряс им в воздухе и прокричал в сторону застывших в мертвом молчании гоблинов какие-то не очень хорошие слова на неведомом в Серединном мире языке (идише), а затем демонстративно-неторопливо развернулся и, положив принесшее ему победу оружие на плечо, порысил к своим, читая по пути многочисленные и очень, очень, очень, очень-очень пришедшиеся ему по душе сообщения.

Семнадцатая глава

Построенная за ночь башня, верхний открытый ярус.

Через несколько минут после того, как был добит последний Зверь Хаоса.

Дримм.

Шаманам и вождям пришлось постараться для того, чтобы успокоить увидевшую ВСЕ армию и вновь разжечь в рядовых гоблинах желание драться. Даже в одурманенные зельями мозги сумела пробиться не требовавшая каких-то особых усилий мысль: идти туда, где только что сложили свою голову НЕПОБЕДИМЫЕ Звери Хаоса — не самая легкая форма самоубийства. Но все же шаманы знали свое дело, а вопли и угрозы вождей заслонили собой воспоминания о недавнем видимом словно во сне (зелья все же действовали) разгроме — передовая часть гоблинской армии двинулась вперед.

— Быстро они, — пробурчал вернувшийся на земляную башню Таурохтар. Рейнджер был доволен собой и тем, как он и лучшие стрелки клана распорядились особым запасом особых стрел. — Я думал они часа два как минимум помежуются, а может и повернут назад! -

— Мечтать не вредно! — бросил забежавший на минутку и уже уходивший Вар, а Дримм с кривой усмешкой произнес:

— Они думают, что мы выложились на Зверях и будут давить, пока не поймут, что это не так, — Дримм кинул взгляд на раскочегаривавшуюся армию и особенно на ярко и высоко вспыхнувшие костры, — а потом или попробуют что-то еще, или будут давить до конца и до последнего гоблина — шаманам нужно будет оправдаться за гибель Зверей, а то когда вернется Большая орда, все, кто принимал решение бросить их на нас, окажутся в котле. Вообще странно получилось: я думал зеленые подолбятся пехотой, потеряют море бойцов и только тогда, ближе к вечеру, бросят Зверей — вроде как добить ослабленных нас, но получилось по-другому… -

— Хрен редьки не слаще, — махнул рукой Таурохтар, с содроганием вспомнив то странное чувство, которое он испытал, стреляя в находившихся в нескольких сотнях метров Зверей. Каково было варвару, что подобрался гораздо ближе, он не хотел даже и представлять. — Все равно эти Звери те еще ''звери'' — заставили нас выложиться до дна. Анариэль наверное в коме — одних эпиков как бы не на миллион, плюс стрелы, каждая потянула бы тысяч на десять, плюс титан, ''ужик'' и пиявки — еще минимум 100 тысяч, плюс два грифона до завтра и в ловушках полоса. —

— Говоришь так, будто мы за них деньги платили, — отвлекся раздававший мысленные приказы Дримм, — как раз на такой или похожий случай и копили не продавали — вот и пригодилось — хорошо! -

— Все равно жалко, — согласился, но все же оставил за собой последнее слово Таурохтар.

— Как поют! — цокнула языком Дочка, обратив внимание отца на раздухорившихся шаманов, что затянули глухой, но в тоже время четко, до последнего слова слышимый даже здесь мотив.

Шаманы действительно знали свое дело хорошо и так обработали самую гавенную и потому выставленную вперед часть своего войска, что даже сами поразились полученному результату и поскорей отправили ее в бой.

Назвать воинами гоблинов первого эшелона значило бы сильно им польстить и оскорбить настоящих воинов орды: преступники, желавшие загладить свою вину, рабы с надеждой на свободу, различный мусор и шваль — вот те, из кого состоял первый 50-и тысячный эшелон ''добровольцев'' — гоблинские кланы, участники битвы, спешили избавиться от своих ''лучших людей'' (пардон ''лучшихгоблинов''). Вооружение и снаряжение было под стать столь''элитной'' части и впечатляло своим разнообразием: от старых тронутых жучком и грызунами, но все еще способных остановить вражеский удар доспехов из кожи до откровенного гнилья, что только чудом не рассыпалось еще до начала битвы; от копий, чьи черные от времени бронзовые наконечники помнили еще не ушедших королей, до потерявших половину каменных зубцов дубин-палиц, трофеев от захваченных в рабство гоблинов предгорий, и разумеется никакого железа и стали — кланы выгребли все, весь хранимый в клановых арсеналах мусор, и''щедрой рукой'' отдали его на общее дело, но даже этого дерьма не хватило, и оружием многих стал камень, подхваченный из-под ног.