Великий полдень

Тем не менее я ориентировался довольно плохо и находился в весьма смурном и подавленном настроении. Поле зрения как бы сузилось. Я уже сомневался, что поступил правильно, решив отправиться на это мероприятие. Меня угнетал умножившийся за ночь груз размышлений о том, что я узнал накануне о Майе и дяде Володе. Несмотря на прекрасную весеннюю погоду, все представало в наихудшем виде. Стараясь отвлечься, я вглядывался в Москву — спокойную и величественную, словно уходящую в синее небо, к вершине мира. Было что-то бредоподобное в этом сочетании несопоставимых вещей — Москвы, ясного утра, ощущения того, что я безнадежно упустил что-то важное, гнетущей ревности, шумного ликования манифестации, плакатов, изображающих нашего кандидата Федю Голенищева и меня. Я ощущал в груди холодную пустоту. Может быть, мне уже не на что было надеяться…

Только когда мы вышли на мост через Москва-реку, я заметил, что куда-то подевалась Наташа. Я принялся вертеть головой и, в конце концов, увидел жену на правом фланге — среди лучших женщин нашего района. Бог с ней. Народ и члены добровольной народной дружины сопровождали участников совещания до Треугольной площади. Там, слава Богу, за дело взялись дежурные спецподразделения, которые блюли порядок перед главным контрольно-пропускным терминалом. Быстро и четко участники (в том числе и я) были отфильтрованы и отдельной группой препровождены в Москву. Когда мы уходили, манифестанты на Треугольной площади дружно скандировали пожелания успешной работы. Миновав терминал, мы гурьбой направились напрямую через аллеи Садового кольца к Шатровому Дворцу. Как новичок, я шагал несколько особняком, поскольку был далек от дел России. Наташа ушла далеко вперед в компании знакомых женщин-делегаток, и скоро я совсем потерял ее из вида.

Публики внутри Москвы было не больше чем в обычный день. Завидев группы делегатов, передвигавшихся несколько сумбурно и суетливо, публика стала собираться вдоль пути нашего следования, и, как мне показалось, взирала на нас не то чтобы с высокомерием, но по крайней мере с недоумением. Большинство делегатов России — личности весьма пестрые, если не сказать подозрительные — попали в Москву впервые и глазели по сторонам, буквально разинув рты. Им, конечно, было невдомек, что они находятся внутри моей мечты, и мне доставляло огромное удовольствие наблюдать за их реакцией. Это развлекало меня. Когда мы проходили мимо церкви, в которой служил наш о. Алексей, и в ней торжественно зазвонили, все делегаты стали дисциплинированно поворачиваться и дружно креститься на храм.

Я остановился, достал табакерку и втянул ноздрями ароматный табак. Почему я до сих пор так и не собрался заглянуть к о. Алексею, чтобы по-настоящему исповедаться ему во всем, что меня беспокоило, спросить совета. Почему?.. Потому что было в этом что-то нелепое и смехотворное. Я вспомнил его рясу, вспомнил толкущихся во флигеле театрально малахольных баб, пересказывавших вещие сны, вспомнил постную кашу с квасом… Вот и вся цена моей религиозности. Пока я нюхал табак и слушал, как звонят в колокола, показался и сам о. Алексей. Меня, слава Богу, он не заметил и присоединился к одной из групп делегатов. Подобрав подол рясы, деловито зашагал в сторону Шатрового Дворца. Мне припомнилось еще, как я стоял в полумраке храма среди темных икон и огоньков лампадок и увидел изумрудноглазую девушку Альгу, как потом с ней откровенничал. С тех пор я был убежден, что она способна понять и прекрасно понимает меня, что мы даже питаем друг к другу дружеские чувства. Она могла бы стать удобной посредницей в наших отношениях с Майей. Через нее можно поддерживать связь. Я мог бы говорить с ней гораздо более откровенно, мог бы разведать, как Майя отзывается обо мне, спросить ее мнения, посоветоваться и так далее. Почему я не делал этого? Я обрек себя на полное одиночество, так как упорно верил в необходимость начать жизнь с чистого листа.

Выйдя из задумчивости, я обнаружил, что группы делегатов далеко меня опередили и, наверное, уже входили в Шатровый Дворец. Я прибавил шагу, и скоро мне открылся вид на Дворец. Строительные леса, защитный полог и прочие приспособления были действительно убраны, а вокруг, как и полагалось, наведена абсолютная чистота. Под ясным весенним небом фасад сверкал и переливался, словно царская парча. Над Шатром на спице развевался длинный и пестрый, как змея, флаг, на котором было выведено «Да здравствует Всемирная Россия!». Словом, все точь в точь соответствовало моему проекту. Все это было воспроизведено в виртуальной панораме «Великого Полудня», которую я мог наблюдать, когда сидел с сыном за компьютером. Все совпадало. Пространство вблизи Шатра было абсолютно безлюдно и напоминало тот дикий эпизод игры. Даже вертолет был тут как тут. То ли это был дежурный вертолет службы безопасности, то ли на нем пожаловала какая-то большая шишка. За чернеными стеклами ничего нельзя было разобрать.