Великий понедельник. Роман-искушение

– С этого момента я помню, – вступил в разговор Филипп. – Мы вместе с Учителем спустились с горы и увидели, как Фома и Малый препираются с книжниками и с некоторыми из толпы, которая вас окружала. И тут Дионисий упал перед Учителем на колени и стал просить Его вылечить сына, потому что вы не смогли… «Если Ты можешь что-то!..» Я эту фразу запомнил. И Петр потом подтвердил, что Дионисий произнес ее. То есть он не до конца верил, что Учитель может изгнать беса из мальчика! Стало быть, это его, Дионисия, Учитель обвинил в неверии, а не вас и не книжников! И когда следом за тем Дионисий со слезами воскликнул: «Верую, Господи! Помоги моему неверию», – Учитель тут же изгнал беса из отрока.

– Иисус сначала произнес слова осуждения и уже потом стал разговаривать с отцом бесноватого, – твердо сказал Иуда. И рот его, мужественный, стал самым прекрасным на его лице.

– Не о том говорим! – в нетерпении воскликнул Фаддей, сверкая из сплошной бороды черными глазами. – Не для этого я вспомнил о ермонском бесноватом! «Тут же изгнал беса» – это неправильно, Филипп. Потому что изгнал Он демона с великим трудом. Сначала Он велел, чтобы к Нему привели мальчика. А зачем его было приводить, когда Спаситель стоял над ним? И как его можно было привести, когда ноги его были парализованы?.. Потом Он стал разговаривать с отцом и расспрашивать его о болезни сына. Следом за этим Он потребовал, чтобы Дионисий исповедовал свою веру в Него и Его силы… Истинно говорю вам: Учитель никогда так не поступал до этого. Он, словно воин, собирался с силами: осмотрел оружие, изучил противника, убедился в преданности и надежности своих солдат. И только тогда обратился к отроку и к бесу. И сперва сказал: «Я запрещаю тебе». Но мальчик остался лежать на земле, как будто никакого слова над ним произнесено не было. И тогда Спаситель громко и строго воззвал: «Дух немой и глухой!» А отрок вскочил и весь затрясся. «Я повелеваю тебе: выйди из него!» – велел Спаситель. И тогда мальчик, продолжая содрогаться, упал на землю и корчился, сотрясаясь и испуская пену. «Выйди из него и впредь никогда не входи!» – еще громче воскликнул Спаситель. И отрок дико закричал. Его словно подбросило над землей и снова брякнуло оземь. И он сделался как мертвый. И долго лежал без движения, так что заплакала какая-то женщина и кто-то вздохнул и сказал: «Ну вот, он умер». А отец мальчика, Дионисий, я помню, в ужасе смотрел на Спасителя. И только тогда Иисус улыбнулся, взял отрока за руку, поднял его, и тот встал… А ты говоришь: «Тут же изгнал беса». И Матфей говорит: «Тут же…» Меня Он действительно исцелил тотчас. А беса из сына Дионисия изгонял долго и трудно.

– А после, – продолжал Фаддей, – когда Дионисий, безумный от радости, пригласил нас в свой дом и мы вошли в него, помнишь, Филипп, ты спросил: «Почему мы не могли изгнать беса?» Помнишь, что Он ответил?

– Во-первых, – отвечал Филипп, все более раздражаясь, – мы не пошли к Дионисию и пойти не могли, потому что дом у него в Кесарии, а мы в Кесарию Филиппову никогда не ходили. Во-вторых, я ни о чем по этому поводу не спрашивал Учителя. В-третьих, я уже который раз пытаюсь объяснить тебе и напомнить, что я, Филипп, в неудачных попытках изгнания не участвовал.

– Помнишь, что всем нам ответил Спаситель?! – не слушая, воскликнул Фаддей, продолжая глядеть на Филиппа. – Он сказал, что бесы и демоны такой силы изгоняются только молитвой и постом, а без этой долгой и старательной подготовки изгнать их никому невозможно.

– Про молитву и пост не помню. Может, и говорил, – сказал Филипп. – Но точно помню, что Учитель объяснил ваше поражение вашим неверием. Слишком уж возомнили себя специалистами по злым духам и их изгнанию. А о вере в Бога, в Красоту Его, Свет, за которым Учитель поднимался на гору и в котором, сияя, спустился к темным, слепым, бесноватым… – Филипп тяжко вздохнул и с досадой махнул рукой.

– Правильно! – восхищенно прошептал Фаддей. – Он для того и поднялся на гору, чтобы исполниться силой и с головой погрузиться затем в битву и брань с Врагом человечества и Князем мира сего.

Филипп еще раз вздохнул и больше не возразил Фаддею.

А Иуда спросил:

– Вы обратили внимание, что тогда же Иисус упомянул о каком-то предательстве?

Никто ему не ответил. Филипп только покачал головой. А Фаддей смотрел вдоль дороги, где недавно стояли два богомольца, вышедшие за ними из пальмовой рощи, и где теперь никого не было.

– Исчезли. Растворились, – тихо и радостно объявил Фаддей, Иуда Иаковлев, апостол Христов из города Хоразина.

Глава девятая Последняя битва

Второй час третьей стражи