Великий поток

Невысокая, легкая, с золотистым отливом волос, Ольга оказалась пианисткой, выступавшей с различными камерными ансамблями, она же являла собой редкий случай глубокой погруженности в свой сущностный тип. В этом смысле древний греческий царь был Зевсом, древний воин — Арием, а ремесленник — Гефестом. В наши дни довольно трудно сохранить чистый тип и соответствовать небесному оригиналу — люди обычно играют социально-культурные роли, состоящие из клише и автоматизмов. Соответствие своему типу требует от человека постоянного пребывания на значительной глубине, что приводит к некоторой замедленности внешних реакций. Ольга была „собой“ и когда она сидела за роялем, вся отдавшись стихии звуков, извлекаемых ею из инструмента, и когда, склонив голову, внимательно готовила завтрак или участвовала в каком-либо разговоре умными реакциями глаз и пробегающими по ее лицу сильными мыслями и чувствами. Она предпочитала не рассуждать на абстрактные темы, и ее трудно было заставить высказаться по какому-нибудь теоретическому вопросу, что не мешало ей постоянно мне противоречить. Но зато на нее можно было всегда положиться, зная, что она сделает все возможное и невозможное для своих друзей, и часто в тех случаях, когда они не знают, кто это для них сделал.

Тимофей — молодой человек со спадающей набок черной волной волос и острым взглядом близко посаженных карих глаз — был метафизиком и полемистом, автором нашумевшего философского трактата „Парадоксы Неба“. Он участвовал в конференциях, круглых столах и дискуссиях по широчайшему кругу проблем: от проблемы времени до проблемы зла, от сравнительного языкознания до нейролингвистического программирования, от буддизма тхеравады до антропософии. Когда он говорил, он невольно вызывал у своих слушателей желание ему противоречить, однако не пытался сгладить это впечатление, напротив, ему льстила слава неутомимого спорщика и нравилось раздражать собеседников. Охота за небесными артефактами была одной из областей его интересов и фоном для его метафизических разработок. В узком круге охнебартов Тимофей был мил и покладист, но стоило появиться постороннему человеку как он, закусив удила, обрушивал на него всю свою эрудицию, и остановить его было невозможно.

Жора был человеком таинственным и в то же время чрезвычайно привлекательным. Он был невысок, строен и вкрадчив до чрезвычайности. Темно-русые волосы, густо покрывавшие его голову щеки, подбородок и шею, делали его похожим на какого-то лесного зверька, а его умные и насмешливые глаза излучали океан доброты и света. Непонятно, что лежало в основе его магнетизма — мягкий матовый взгляд его маленьких прищуренных глаз или его бесконечные охнебартовские истории.

Последняя, о ком я хочу сказать несколько слов, — это Кэт, девушка необычайно яркая и талантливая. Помимо прочего, она носила на цепочке полупрозрачный камень симгард, какие обычно носят на острове Кудрат, он менял цвет независимо от освещения места, но в унисон с состоянием хозяйки. Кэт была языковедом и знала пять восточных языков, так что, кроме английского, я мог объясняться с нею на языке дари, который она знала достаточно хорошо. Она говорила быстрым захлебывающимся шепотом с доверительной интонацией, и слушать ее многоязыкий лепет было необычайно приятно. С охнебартами ее объединял общий энтузиазм, связанный с небесными объектами».

Приведенной выдержки, наверное, достаточно, чтобы представить героев этой повести как группу в целом и каждого в отдельности с тем, чтоб, отталкиваясь от беглого первоначального впечатления, двигаться к раскрытию персонажей в их судьбах. Разве не так должно строиться повествование, если автор хочет следовать классическому правилу: ничего в сюжете, чего нет в характерах? Автору нужно только размотать клубок и убедиться вместе с читателем, что каждый из нас несет в себе свое будущее. Что же касается бесчисленных пересечений встречных событий и судеб, они только служат поводом для раскрытия нас самих — ведь каждого из нас притягивают именно эти, а не другие перекрестки. Но иногда герой возьми да и выкинь какое-нибудь неожиданно коленце, выявляя тем самым потаенную черту, которую автор в нем не разглядел.

Что же произошло в Дуракине в последние месяцы, что сначала буквально окрылило друзей, но затем погрузило в глубокое отчаяние? Для непосвященных читателей мне придется восстановить канву недавних событий, те же, кто в курсе этих происшествий, могут смело обратиться к третьей и последующим главам, чтобы узнать о том, что же случилось дальше.

2