Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии

Ответ нашелся, когда два исследователя идентифицировали спиралевидную бледную спирохету, бактерию в мозге сумасшедших с общим параличом после их смерти. По-видимому, болезнь могла находиться в спячке долгие годы, а позже проникала в мозг, вызывая комплекс симптомов, известных нам как третичный сифилис. Сифилис называли «великой оспой», «безграничным заболеванием», «болезнью леди», «великим имитатором». Это еще один пример великого притворщика среди болезней, содержащего множество других симптомов, включая безумие. По словам современного психолога Криса Фрита, это было «эдаким шелушением диагностического лука». Мы определили, что болезнь, принимавшаяся за «безумие», имела физическую причину и что ее можно вылечить, если обнаружить на ранней стадии.

«Инаковость» психических заболеваний делала пациентов легкой добычей откровенных садистов.

Несмотря на разные причины, симптомы сифилиса очень похожи на симптомы аутоиммунного энцефалита – болезни, с которой столкнулась я. Поэтому я думаю, что аутоиммунный энцефалит заслуживает сомнительной славы сифилиса моего поколения.

Чем больше мы узнаем о науке разума, тем туманнее становится граница между неврологией и психиатрией. В XX веке неврология выделилась в самостоятельную медицинскую отрасль, заявив об исключительном превосходстве над органическими болезнями нервной системы, такими как инсульт, рассеянный склероз и болезнь Паркинсона. Тем временем психиатры занялись такими заболеваниями, которые невозможно точно выявить при помощи лабораторных исследований: шизофренией, депрессией и тревожными расстройствами. Стоило случиться прорыву в биологии, как болезнь перешла из области психиатрии в остальную медицину. Задача неврологов – обнаружить, как повреждение мозга ухудшает физические функции. Задача психиатров – понять, как мозг порождает эмоции, мотивацию и самость. Несмотря на то что эти области медицины во многом пересекаются, такое разделение отражает дуализм тела и разума. Так продолжается и сегодня.

Очевидно, что сифилис и болезнь Альцгеймера не были единственными причинами сумасшествия. Чтобы отследить и вылечить остальные, если их можно найти, психиатрам еще предстоит разработать диагностический язык, который поможет определять различные типы и причины психических заболеваний.

С конца XIX века этим занимался немецкий психиатр Эмиль Крепелин. И хотя вы, возможно, никогда о нем не слышали, его работа оказала большее влияние на путь практикующейся сегодня психиатрии, чем труды знаменитого Зигмунда Фрейда, родившегося в том же, 1856 году. Будучи сыном бродячего актера, декламатора и оперного певца, Крепелин посвятил свою жизнь упорядочению психических заболеваний. Таким образом, он наделил формирующуюся область медицины нозологией, то есть системой диагнозов. Позже эта работа вдохновила его на создание «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» (DSM) – библии современной психиатрии. Крепелин изучил тысячи случаев и разделил те, что можно было описать как «сумасшествие», на конкретные категории с указанными симптомами. Это привело к появлению медицинского термина деменция прекокс. В своем учебнике «Психиатрия» 1893 года Крепелин определил его как раннее начало постоянного слабоумия, биологическое заболевание, вызывающее психозы и имеющее неблагоприятный исход с небольшой надеждой на улучшение состояния, «вызывающее неизлечимую и постоянную недееспособность». Крепелин отделил пациентов с деменцией прекокс от больных «маниакально-депрессивным психозом» – расстройством настроения и эмоций, варьирущихся от депрессии до мании. Страдающие им имели благоприятные долговременные прогнозы. Это разделение шизофрении, биполярного расстройства и их компонентов актуально и сегодня. В 1908 году, почти через два десятилетия после того, как Крепелин представил общественности деменцию прекокс, швейцарский психиатр Эйген Блейлер ввел новый термин шизофрения, то есть «расщепление сознания», что вызвало продолжительную путаницу[10] между двумя терминами. Позже психиатр Курт Шнайдер дополнил шизофрению списком «симптомов первого ранга». Он включал слуховые галлюцинации, бред и синдром открытости мыслей.

Теперь психиатры наконец могли делать прогнозы относительно курса и результата. А самое главное – они смогли дать название страданиям пациентов. Лично я считаю, что это одна из самых важных вещей, на которые способен врач, даже если от болезни не существует лекарства. Однако причина заболеваний все еще ускользала, впрочем, как и в наши дни.