Великий путь из варяг в греки

Но как бы там ни было, изучение материальных находок в Швеции, по оценке Питера Сойера, «подтверждает созданное благодаря изучению монет впечатление, что Бирка, как и вся восточная Прибалтика, поддерживала связи скорее с Волгой, нежели с Днепром»[265].

Ряд вещей, найденных в Бирке, происходит из Финляндии, Прибалтики и лесной зоны Древней Руси (от Смоленщины до Ярославского Поволжья). Это подковообразные пряжки круглого, треугольного и четырехугольного сечения, некоторые виды бубенчиков (прорезанные с пояском), подвески-уточки, гребни с фигурной спинкой.

Следующий ареал аналогий — Прикамье. Отсюда, в частности, происходят известные ажурные кресала. Кто их мог завезти, я выше уже говорил, ссылаясь на Лебедева: торговцы финны.

Наконец, есть серия вещей, связаных с ареалом салтово-маяцкой культуры (поясные бляшки, солярные привески, оружие, сбруя). Напомню, что салтово-маяцкие (аланские) вещи находят в ранних слоях Ладоги. Так что ими торговали широко, и жители Бирки могли получить эти вещи и от тех же славян. Хотя опять-таки нельзя забывать, что аланы и сами на берегах Балтики в свое время жили. Вполне возможно, не все они ушли во время Великого переселения народов.

Таким образом, наличие торговли циркумбалтийской фиксируется относительно уверенно. Так же, как и ее довольно небольшие объемы. Но при чем тут Византия? Ясно, что на север (на Русь и в Скандинавию) поступали дорогие ткани. Об этом применительно к Руси пишет Константин Богрянородный. Остатки таких тканей археологи находят в захоронениях и на Руси, и в Скандинавии. К примеру, в Бирке в сорока пяти могилах из раскопанных пары тысяч найден шелк. Правда, из Византии ли он пришел или из Халифата? «Хотя основная его часть, видимо, не отличалась высоким качеством и происхождение его неизвестно, найдены и остатки очень хорошего шелка с золотым узором, который, вероятно, был привезен из Китая», — пишет Сойер[266]. Китайский же шелк, скорее всего, пришел через мусульманские страны Волжским путем.

А между прочим, было ли в это время самой Византии, чем торговать?

Вопрос кажется нелепым, поскольку мы привыкли считать Константинополь сосредоточием огромных богатств, а Ромейскую империю — передовым государством того времени. На самом деле Г. Л. Курбатов в своем исследовании[267] убедительно показал, что VIII–IX века были в Византии периодом такого серьезного спада, что торговать-то ей было нечем. Страна в то время превратилась практически в аграрную. Города вымирали, а вместе с ними — и ремесленничество. Население Константинополя составляло, хорошо, как 100 тысяч человек, раз в десять меньше, чем раньше. «Византия этого времени не располагала не только соответствующими возможностями для производства значительной массы ремесленных изделий для внешней торговли, но и торговым флотом, способным и заинтересованным в международной торговле», — делает выводы историк[268]. Даже из Херсонеса купцам приходилось самим плавать на южный берег Черного моря за хлебом, привозить его было некому! Исследователь видит подтверждение этому в советах Константина Багрянородного: как заставить Херсонес подчиниться, если там возобладают сепаратистские настроения? Император основное внимание сосредотачивает на недопущении херсонесских судов в гавани южного берега и только в самом конце, буквально мимоходом упоминает о необходимости не выпускать в море византийские торговые суда «и лодки».

Подъем Константинополя начался только в X веке. Но и тогда в его торговле значительное место занимали овощи, фрукты и вино. Товары, которые далеко на север не потащишь.

По большому счету, пожалуй, и все. Хорошенькая получается торговля: меха и рабы в обмен на парчу. Явно не стоило для этого затевать такое длинное путешествие. Потому русы и болгары, по оценке Курбатова, и предпочитали заключать с Византией договоры не столько о торговле, сколько о выплате последней дани. Только с государства и было-то что взять!

И, уж точно, не было смысла отправляться в дальнее путешествие скандинавским торговцам. Все то же самое, что были способны привезти на юг они, могли продавать купцы Руси, причем, так сказать, с меньшими издержками. Кстати, скандинавские торговые люди иногда, если верить сагам, чаще всего носили прозвище «Гардский», но не «Грикский» или «Серкландский». То есть торговали они с Русью, а не с Византией или Халифатом.