Великий путь из варяг в греки

Тот факт, что одна из крупнейших могил представляет собой захоронение в лодке, доказывает, что там было погребено какое-то число скандинавов, есть и еще несколько могил, которые обоснованно можно назвать скандинавскими, но в целом доля скандинавского элемента была сильно преувеличена. Профессор Бронстед, безусловно, ошибается, заявляя, что «по большей части в этих могилах захоронены шведы»… конечно же, обнаруженного скандинавского материала недостаточно, чтобы подтвердить заявление Арбмана о том, что это шведское кладбище, последнее пристанище представителей шведской колонии. Право слово, лучше бы признать, что это место служило кладбищем для русских»[173].

Вот так вот! Между прочим, даже Лебедев, говоря о Гнездове, использует слова «при всей дискуссионной проблематики Гнездовского археологического комплекса…». И не мудрено. Ведь мужских погребений, которые можно было бы соотнести со скандинавскими, в Гнездово крайне мало. Зато много женских, в которых найдены «скандинавские» фибулы. И именно на этом основании Ю. Э. Жарнов заявил в начале девяностых, будто четверть гнездовских могил является скандинавскими. Хотя фибулы эти в разных местах находят вместе с элементами типично славянских или финских женских украшений. Так, например, у прибалтийских ливов скандинавские фибулы в первых столетиях II тысячелетия нашей эры вошли в состав местного этографического костюма и были дополнены вполне самобытными роскошными нагрудными подвесками. В курганах Приладожья фибулы встречаются в сочетании с финскими шумящими подвесками. Причем подвески, играющие роль амулетов, подвешены к фибулам. Так что В. В. Седов с полным основанием утверждал, что находки вещей скандинавского происхождения (скорлупообразные фибулы, широкие выпукловогнутые браслеты, плетеные браслеты, подвески) не являются этноопределяющими, а показывают только, что среди финской части населения лесной полосы Северной Руси (веси) скандинавские украшения были в моде.

Больше того, в подавляющем большинстве российских захоронений по одной фибуле, хотя в скандинавском костюме их традиционно две. Так, в Гнездове скорлупообразные фибулы найдены в двух десятках могил. При этом в шестнадцати — по одной!

Да и относительно соотношения частоты находок фибул и формы захоронения… В Бирке они найдены в 155 могилах. Причем в 124 случаях мы имеем дело с трупоположением. В Гнездове 46 фибул, из них 41 — в могилах с сожжением трупов. Между прочим, в Ладоге фибулы (их всего несколько штук) тоже не имеют следов воздействия огня, то есть их владелиц не сжигали!

В Бирке фибулы найдены в 47 женских захоронениях в гробах. В России — ни в одном! Так же, как нет ни одного парного захоронения, в котором были бы фибулы, в отличие от Бирки![174]

Примерно то же — с оружием. В Бирке в 1170 раскопаных могилах найдено 20 боевых топоров скандинавского типа, в Гнездове в 850 — один. Зато у нас девять кольчуг, а в Бирке — одна. В Гнездове очень мало, даже меньше, чем в других местах, ланцетовидных наконечников копий, свойственных Скандинавии. В основном наши, ромбовидные. И так далее.

В общем, не очень понятно, кто все-таки был захоронен в «скандинавских» могилах. Несмотря на это, Л. В. Алексеев, обобщая результаты гнездовских исследований, говорит о «более 100 скандинавских курганов» из 3 тысяч. Ну ладно, Бог ему судья. При всем при том захоронения эти, даже если их признать скандинавскими, пути от Новгорода до Смоленска по Ловати не маркируют (очевидно, что в Гнездово можно было прийти по Западной Двине).

Еще немного задержимся в Гнездове. По хронологии, разработанной В. А. Булкиным, начало гнездовского комплекса относится к IX веку, второй этап — к следующему веку, третий (затухание жизни в городе) — к началу XI века, когда на смену Гнездова пришел Смоленск. Правда, расцвет города приходится на X век (точнее, второе — пятое десятилетие). Именно на это время падает, к примеру, две трети найденных в тамошних курганах арабских серебряных монет. Впрочем, их на самом деле немного, всего 57, что вряд ли позволяет говорить о столь уж серьезном включении местного населения в товарно-денежное обращение.