Великий раскол

Царь Алексей Михайлович. Никон писал на меня в грамотах своих к св. патриархам многие бесчестия и укоризны, а я на него ни малого бесчестия и укоризны не писывал. Допросите его: всю ли он истину, безо всякого прилога, писал? За церковные ли догматы он стоял? Иоасафа патриархом святейшим и братом себе почитает ли и церковные движимые и недвижимые продавал ли?

Никон. Что в грамотах писано, то и писано, а я стоял за церковные догматы; Иоасафа патриарха почитаю за патриарха, а свят ли он, так не ведаю; церковные вещи продавал я по государеву указу. (Шепотом царю): Винюсь, великий государь, прошу прощения, а грамоты моей патриарху Дионисию не вели читать.

Царь Алексей Михайлович (тоже шепотом). Не хотел ты слушаться и шумел. Сам виноват, пущай читает.

Думный дьяк (читает грамоту вслух и дочитывает до места): «Послан я в Соловецкий монастырь за мощами Филиппа митрополита, которого мучил царь Иван неправедно».

Царь Алексей Михайлович. Для чего он такое бесчестие и укоризну царю Ивану Васильевичу написал, а о себе утаил, как он, изверг, без собора Павла, епископа коломенского, ободрал с него святительские одежды и сослал в Хутынский монастырь, — где же его не стало — безвестно[83]. Допросите его, по каким правилам он это делал.

Никон (сухо). По каким правилам я его изверг и сослал, то не помню, и где он пропал, то не ведаю, — есть о нем на патриаршем дворе дело.

Митрополит Павел. На патриаршем дворе дела нет и не бывало: отлучен епископ без собора[84].

Никон (ничего не отвечал, так как это к делу не шло).

Думный дьяк (продолжает чтение и когда доходит до того места, где говорится, что царь начал вступаться в патриаршие дела).

Царь Алексей Михайлович. Допросите, в какие архиерейские дела я вступаюсь?..

Никон. Что я писал, того я не помню[85]…

Думный дьяк (читает). «Оставил патриаршество вследствие государева гнева».

Царь Алексей Михайлович. Допросите, какой гнев и обида.

Никон. На Хитрово не дал обороны, в церковь ходить перестал. Ушел я сам собою, патриаршества не отрекался, государев гнев объявлен небу и земле; кроме сакоса и митры с собою не взял ничего.

Патриархи. Хотя бы Богдан Матвеевич человека твоего зашиб, то тебе можно бы терпеть и следовать Ионну Милостивому, как он от раба терпел; а если б государев гнев на тебя и был, то тебе следовало об этом посоветоваться с архиереями и к великому государю посылать бить челом о прощении, а не сердиться.

Хитрово. Во время стола я царский чин исполнял. В это время пришел патриархов человек и учинил мятеж. Я его зашиб не знаючи, и в том у Никона патриарха просил прощения, и он меня простил.

Голоса (со стороны архиерейской и боярской). От великого государя Никону патриарху обиды никакой не было; пошел он не от обиды — с сердца.

Архиереи. Когда он снимал панагию и ризы в Успенском, то говорил: «Аще помыслю в патриархи, анафема да буду». Панагию и посох оставил, взял клюку, а про государев гнев ничего не говорил. Как поехали в Воскресенский монастырь, так за ним повезли много сундуков с имением, да к нему же отослано из патриаршей казны 2000 руб. денег[86].

Никон (пожал плечами на последнее свидетельство и молчал).

Патриархи (видя, что царь избегает этого обвинения). Ты отрекся от архиерейства, снимая митру и омофор, говорил недостоин?

Никон. В отречении лжесвидетельствуют; если б я вовсе отрекся, то архиерейской одежды с собою не взял бы.

Думный дьяк (читает и доходит до осуждения Никоном уложения).

Царь Алексей Михайлович. К этой книге приложили руки патриархи Иоасаф и весь освященный собор, и твоя, Никон, рука приложена… Для чего ты, как был на патриаршестве, эту книгу не исправил и кто тебя за эту книгу хотел убить?

Никон. Я руку приложил по неволе[87].

Думный дьяк (читает грамоту о приезде князя Одоевского и Паисия Лигарида в Воскресенский монастырь).

Царь Алексей Михайлович. Митрополиты и князь посланы были выговаривать ему его неправды, что писал ко мне со многим бесчестием и с клятвою мои грамоты клал под Евангелие. Позорил он газского митрополита, а тот свидетельствован отцом духовным, и ставленная грамота у него есть.