Великий раскол

На следующий день Москве опять предстояло тешиться зрелищем. Зрелища идут непрерывно одно за другим с самого лета. В сентябре прошлого года Москва встречала гетмана Брюховецкого, глазела на невиданных хохлатых черкас, на их рогатых волов, украшенных лентами, и потом, до самой весны почти, москвичи видели этих усатых хохлов почти каждый день, бегали глядеть на них как на медведей, иногда укали на них, как на зверей, не со злости, а добродушно, любя и тешась по-московски. А там встречали вселенских патриархов, что приехали из самой турской земли, народ все черномаз, волосат и зело свиреп, с вот этакими глазищами и вот этакими белыми белками: все греки да арапы из самой Арапии, — и молодцы из Охотного да Обжорного рядов опять бегали за ними словно весной за Ярилой, да улюлюкали от радости словно на волков. А тут привезли Никона — и за ним бегали, несмотря даже на то, что бояре велели сломать мост у Никольских ворот, где остановился Никон, потому что у Никольских ворот не было ни проходу, ни проезду от серых чапанов, нагольных тулупов, да однорядок.

А тут новые зрелища: «двуперстников» да «сугубоаллилуйцев» стали возить в Чудов из разных монастырей да острогов. Есть на что поглядеть! Одни юродивые каких колен не выкидывают Христа ради во время этих процессий! Один Федя Божий человек чего стоит! А Афанасьюшко слезоточивый и слезонеиссякаемый кладезь божественный?!

Сегодня прошел слух, что Аввакума протопопа, великого учителя веры, повезут на собор вселенских патриархов. Москва заволновалась. С утра народ валил к Кремлю: и молодцы рядские, и черная сошка, и посадские малые людишки, и почтенные бородачи гостиной статьи, любившие потолковать о двуперстном и ином, богомерзком, сложении, и о треклятой «трегубой аллилуйи» и о «хождении посолон», и о «метании поклонов», именно все о таких высоких предметах, на которых мир стоит, — все это толкалось и гудело по Красной да по Соборной кремлевской площадям. «Осрамит их Аввакумушко-свет — осрамит всех!» — слышались голоса. — «Где не осрамить! — осрамит! — Куда им, арапам, этакую святость-то понять — аллилую-то нашу матушку, либо персты-те! — В едином, чу, персте спасенье, в двух перстах, чу, этому спасенью и сметы нету, а в трех, чу, перстах — пагуба, ад кромешной». — «Что и говорить!.. а хуть бы насчет этого самого аза,что они, еретики, у Христа отняли! И как их громом не убило! Шутка ли! сказано: «Сына Божия, рожденна, ане сотворенна»; а они злодеи, этот аз-от у Христа украли: говорят, рожденна, не сотворенна»… А? не злодей ли! — «Братцы! — слышится меж молодцами из рядов. — Христа обокрали!» — «Что ты!» — «Пра! аз у его украли!» — «Батюшки! где украли? али церковь подломали?» — «Подломали — у Спаса на Куличках»…

— Везут! везут! — закричали дальнейшие группы. Рядские молодцы, забыв свой испуг насчет того, что, как вот сейчас сказывали сами хозяева, старые купцы — что Христа-де обокрал кто-то, азу ево, Батюшки, злодеи уворовали, а что это за азтакой, молодцы не знали — не то риза золота, не то венчик с камнями самоцветными, как вон на Иверской Матушке, — молодцы, забыв про этот неведомый аз,со всех ног метнулись туда, где кричали: «Везут! везут!»

Действительно, из-за голов толпы показалась дуга, перевитая кумачным поясом, а в просвете под дугой, выше лошадиной головы, проглядывала седая человеческая голова, не покрытая шапкой, постоянно кланявшаяся направо и налево. Это везли Аввакума. Он ехал, стоя в санях, опираясь левою рукою на плечо стрельца, сидевшего за кучера, а правую подняв высоко над головою с вытянутыми указательным и середним пальцами. Вокруг саней, запряженных в одну лошадь, шли стрельцы с ружьями и с испугом и благоговением смотрели на конвоируемого ими арестанта. Лицо Аввакума дышало фанатическою энергиею. Седые, остриженные под чуб волосы, стоявшие стойма, казалось, кричали вместе с широко раскрытым ртом, из которого в морозный воздух вместе с выкрикиваньями вылетал пар клубами. Неровно выстриженная седая борода делала это странное лицо еще более изуверским.

— Православные! — слышалась издали неистовая проповедь фанатика. — Не покоряйтеся троеперстному сложению!.. троеперстное сложение — еретицкое: его выдумали хохлы с турскими наемниками, да арапами!.. Троеперстное сложение — антихристова печать, геенна огненная, огнь неугасимый, плач и скрежет зубов!.. Креститеся вот как, православные! вот как — истово.

И рука с двумя вытянутыми пальцами поднималась еще выше и торчала в воздухе, как знамя. В толпе также поднимались и размахивались руки с протянутыми двумя пальцами и ожесточенно колотили по лбам, животам и по плечам гостиных людей и рядских молодцов. Головы также неистово встряхивались, и ропот одобрения и благоговения все более и более усиливался. Все толпились взглянуть на великое светило старой, истинной веры.