Великий Рузвельт

По словам Рузвельта (в записи Свитцера), Черчилль, услышав фразу о резервуаре силы, переспросил: «Вы имеете в виду англо-американский союз?» На что президент ответил, будучи готовым услышать этот вопрос: «Я снова ответил, что нет, совсем не это. Мы не можем идти по этому пути. Мы должны иметь в виду коалицию британцев, американцев, китайцев, русских. Даже если вам русские не нравятся, вы все равно обязаны иметь с ними дело. Они слишком велики и сильны, чтобы согласиться на разоружение, и вам будет лучше следовать старой политической теории: если вы не можете заставить кого-либо подчиниться вам силой, сделайте его вашим союзником. Вот тогда вы обретете колоссальную мощь» {86}.

«Мы поступим правильно, достигнув взаимопонимания с Советами»

Состояние межсоюзнических отношений к началу 1943 г. было осложнено рядом и других очень серьезных обстоятельств. В то время как Советский Союз по-прежнему фактически в одиночку продолжал вести кровопролитное сражение с главными силами нацистской Германии и армиями ее сателлитов на Восточном фронте, его союзники, США и Англия, уклонялись от выполнения принятых на себя обязательств открыть второй фронт во Франции и тормозили поставки в СССР по ленд-лизу. Очередная встреча Рузвельта и Черчилля в Касабланке 14–24 января 1943 г. не дала в этом отношении никаких положительных результатов, а снижение активности англо-американских сил в Северной Африке принесло, как отмечалось в послании И.В. Сталина президенту США Ф. Рузвельту от 16 февраля 1943 г., «облегчение для Гитлера» {87}. Победа Советской Армии под Сталинградом, ставшая началом коренного перелома в войне, и в США и в Англии была воспринята по-разному: к радостному хору приветствий, изъявлениям признательности и чувства благодарности примешивались звучащие явным диссонансом голоса настроенных враждебно к Советскому Союзу представителей весьма влиятельных кругов, бьющих тревогу по поводу быстрого роста международного авторитета России и укрепления ее военно-стратегических позиций {88}.

В августе 1942 г. А.А. Громыко (в то время советник посольства СССР в США) в письме в Наркоминдел СССР сообщал о живучести антисоветских настроений в военных и руководящих промышленных кругах Соединенных Штатов и о неблаговидных действиях правительственных органов США, в том числе «со стороны соответствующих агентурных организаций», в плане ослабления пропаганды за открытие второго фронта {89}. После же Сталинграда в прессе США участилось появление разного рода материалов о советских планах завоевания Европы, об угрозе «западной цивилизации» со стороны Москвы. Остро болезненная реакция сопровождала появление сообщений о случаях принижения советскими органами печати вклада западных союзников в борьбу с общим врагом и т. д. Делалось это неспроста. Исподволь подогревая чувство неприязни и недоверия к Советскому Союзу, противники советско-американского сближения рассчитывали оправдать медленное разворачивание усилий США и Англии в отношении выполнения ими союзнического долга в его главной части, имея в виду высадку в Северной Франции. Одновременно изыскивались «моральные предлоги» для всякого рода проволочек и оттяжек в деле оказания материальной помощи Советскому Союзу по программе ленд-лиза. В прямую связь с этой кампанией должны быть поставлены и выступление заместителя госсекретаря США Д. Ачесона против заключения нового протокола о ленд-лизе 19 февраля 1943 г., и решение США и Великобритании прекратить доставку военных грузов в СССР по северному маршруту {90}, и, наконец, недружественное высказывание посла США в Москве адмирала Стэндли в адрес Советского Союза, из которого следовало, что советский народ лишен возможности владеть полной информацией об американской помощи {91}.