Великий сеятель: Николай Вавилов. Страницы жизни ученого

На Пресне баррикады, бои, пожары. Студенческие дружины отстаивают от черносотенцев родную Петровскую академию, куда приходит учиться Николай Вавилов.

Кажется, все ясно: природная любознательность, интерес к естественным наукам, советы учителей, увлекательные лекции выдающихся ученых помогли сделать правильный выбор. Судьба Вавилова решена — и притом удачно, легко, без всяких колебаний.

Не стоит так думать. Только лишь кажется, будто судьба Вавилова складывается счастливо, словно сама собой. Не только на школьной скамье он тщательно искал свое призвание, обдумывал жизненный путь, взвешивал, проверял. Он продолжает это и в академии.

Вспомните, чем привлекли молодого Вавилова лекции профессора Худякова: блеск, с каким выражал старый профессор задачи науки, его яркие афоризмы… «Основы бактериологии, физиологии растений превращались в философию бытия. Блестящие опыты дополняли чары слов».

Пожалуй, пока студента-первокурсника Николая Вавилона увлекают больше самые общие проблемы, некая «философия бытия». Не столько сама наука, сколько чары слов талантливого старого профессора. А в науке надо заниматься конкретными исследованиями, иначе никакими открытиями ее не обогатишь.

И Вавилов все продолжает уточнять, настойчиво искать собственный путь в науку. На первом курсе он слушает у профессора Худякова курс физиологии растений и почвоведения, проходит практикум по бактериологии. Он так увлекается и гордится этим, что называет себя «маленьким бактериологом».

Может, в этом его призвание? Николай Иванович не спешит. Он проверяет себя не семь, а множество раз. Под руководством Д. Н. Прянишникова изучает питание растений. Но первую самостоятельную научную работу выполняет при кафедре зоологии и энтомологии, исследуя летом на подмосковных полях улиток — вредителей озимых посевов. Она была удостоена премии Политехнического музея.

Но первый в своей жизни большой научный доклад Николай Иванович в 1909 году посвятил весьма широким, коренным проблемам естествознания — «Дарвинизм и экспериментальная морфология». Чувствуется, что его все время тянет к обобщениям, по-прежнему манит «философия бытия».

«Не скрою от вас и того, что стремлюсь, имею нескромное хотение посвятить себя Erforschung Weg»[1], — пишет он девушке, которая вскоре станет его женой.

«Цели определенной, ясной, которая может быть у любого агронома, не имею, — сетует он в другом письме. — Смутно в тумане горят огни (простите за несвойственную поэтичность), которые манят… Рюмкар пишет, что если он сделал в своей жизни что-нибудь важное, нужное не только ему одному, то только потому, что он имел в виду всегда постоянно определенную конкретную цель. Увы, ясная и конкретная цель у меня облечена туманом. Но пойду. А там будь что будет…»

Он все время сужает круг поисков — от общих, довольно туманных идей и «философии бытия» нащупывает дорогу к определенной, конкретной специальности. Правда, энергии, воли и таланта у Николая Ивановича было столько, что он сумеет изменить традиционную, старинную профессию, придав ей новое направление — перекроить ее, так сказать, «по своему образу и подобию». В его лице впервые растениевод станет великим путешественником. Но это еще впереди.

Чувствуется, что все годы учебы в академии Вавилов продолжает взвешивать, проверять и уточнять, какую именно дорогу выбрать. Лекции чередуются с занятиями на опытных делянках. Летом длительные экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, сбор местных растений, изучение древних приемов земледелия. Вавилов — один из инициаторов создания научного студенческого кружка, существующего в Тимирязевке и поныне. Все активнее он занимается исследовательской работой. Его посылают делегатом на съезд русских естествоиспытателей, потом съезд «деятелей по селекции сельскохозяйственных растений и семеноводству».

После окончания академии в 1911 году его оставляют при кафедре частного земледелия, которую возглавлял Д. Н. Прянишников, — «для подготовки к профессорской деятельности», что соответствует нынешней аспирантуре. На селекционной станции академии он начинает первую самостоятельную большую научную работу.

Настало время окончательного выбора, и Вавилов делает его. Он возвращается к своему первому увлечению — физиологии растений. Но теперь его больше всего интересуют тайны иммунитета — стойкость растений к различным заболеваниям.

Почему он выбрал именно эту область растениеводства? Вавилов, к сожалению, не оставил насчет этого подробных объяснений, хотя всю жизнь с гордостью подчеркивал: «Я патолог растений прежде всего». Вероятнее всего, Вавилова, влюбленного в жизнь во всех ее проявлениях, привлекала благородная задача защиты жизни, борьбы со всякими напастями, ей угрожающими. Вспомним, что его влекла и медицина.

Сколько трудов прилагает земледелец, воистину добывая хлеб в поте лица своего, так мечтает о щедром урожае — каково же ему видеть, как молодые всходы губят ржавчина, мучнистая роса или другие бесчисленные напасти?