Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

Как и полагал юноша, отец писал это письмо, ещё не зная о его повышении. Барон Ворлад не был мастером эпистолярного жанра, так что всё его послание уместилось на двух третях листа. Он сухо сообщал, что с ним и матушкой Линда всё в порядке, несколькими строками удостаивал ответом описание Белой Смуты, сделанное сыном (причём строки эти были пропитаны совершенно провинциальной спесивостью и неприязнью к происходящему в столице).

Едва ли не стольких же строк удостоилась та сумма, что он высылал Линду. Он не только с точностью указал её, но и дал несколько советов на то, как будет лучше её потратить. И лишь последний абзац своего послания барон отвёл ответу на главную просьбу сына.

С так свойственной ему циничной насмешливостью барон выражал уверенность, что сын писал о своей просьбе, «думая не головой, а штанами», и что к тому времени, как он получит это письмо, эта «беспородная козочка» будет уже им благополучно позабыта. Впрочем, Ворлад-старший предлагал «не сдерживать своих юношеских потребностей до известных пределов», полагая, что в качестве лёгкой интрижки дочка торговца вполне подойдёт.

И лишь напоследок отец мимоходом предостерёг «от необдуманной самодеятельности», предлагая помнить «о такой приятной штуке как наследство». В общем, именно это последнее предложение, по сути, и являлось ответом. Барон Ворлад, пусть и неявно, запретил сыну даже думать о женитьбе на Кимми, угрожая в противном случае лишением наследства.

Линд принадлежал к той породе людей, которые могут долго возводить оборонительные сооружения, рыть рвы и укреплять ворота, но совершенно теряют мужество при виде врага у своих стен. Ещё утром он пребывал в уверенности, что сумеет достойно ответить отцу на вполне ожидаемый отказ — у него в уме уже даже был заготовлен пропитанный гордостью и непреклонностью текст письма. И вот, столкнувшись с тихой, но явной угрозой, он, к своему стыду, стушевался.

Увы, неизвестно, сколь хорошо он знал своего отца, но в представлении юноши тот вполне был способен оставить без наследства единственного сына за то, что посмел перечить его воле. Перебирая в памяти те строки, что он заготовил, Линд находил их невероятно жалкими и смешными, способными разве что ещё больше усугубить дело, но никак не помочь ему. Стало ясно, что прямо сейчас ему нечего написать в ответ…

Некоторое время, он просто сидел, глядя на расплывающиеся в полумраке строчки, но так и не решился ни на что. В конце концов Линд ухватился за заранее подготовленную соломинку — он решил дождаться ответа на второе своё письмо. Отец, не раздумывая, отказал сержанту Ворладу, но сможет ли он так же просто отказать лейтенанту?..

Разумеется, читатель сразу же обвинит юношу в самообмане. Конечно, даже поверхностно зная барона и его болезненную дворянскую гордость, невозможно было представить, что повышение сына что-то изменит для него. Войсковой интендант с трудом проглотил горькое известие о том, что его сын подался в городскую стражу — далеко не самая престижная служба для родовитого отпрыска. Но, по крайней мере, эта служба не грозила запятнать чистоту дворянской крови, смешав её с кровью простолюдинки.

Впрочем, дело было даже и не в крови — как нам известно, барон Ворлад весьма прохладно отнёсся к внебрачной дочери Линда, да и сам не раз говорил, что бастарды его не страшат. Он боялся того пятна, что, подобно грозовой туче, накроет пышную крону его родового древа, если в неё вплетётся безродный росток — наглый сорняк. В этом смысле даже брак с Динди явно выглядел бы для него куда предпочтительнее.

В общем, Линд вдруг поймал себя на том, что уже обдумывает не те аргументы, которые стоит предъявить отцу, а ищет подходящие оправдания для Кимми и её семейства. С досадой отшвырнув письмо, он рывком поднялся на ноги, словно пытаясь тем самым компенсировать свою трусость. И вновь он попытался убедить себя, что разговор с отцом лишь отложен — он просто подождёт ответа на второе письмо.

Одиночество тяготило его сейчас. Через закрытую дверь он слышал приглушённое бормотание — Дырочка, даже в пылу радостной болтовни не позволял себе чрезмерно повысить голос. Более того, он то и дело шикал на зычного приятеля, не обременённого, похоже, утончёнными манерами.

Линд решил пойти к ним. Ему тоже хотелось послушать новости о том, что произошло в имении за столь долгий срок (прошлое письмо он получил, кажется, где-то в начале осени, а может и того раньше). Он понимал, что на севере даже близко не творилось ничего похожего на Белую Смуту30, во всяком случае, в имении Хэддасов уж точно зима должна была пройти так же спокойно, как и всегда. И тем не менее…

После того, что случилось с Логандом, после того, что он услышал от него, ещё одна мысль не давала юноше покоя.

Когда он вошёл, слуги, естественно, тут же замолчали и вскочили на ноги. Явившийся гонец с удовольствием уписывал за обе щеки яства, предложенные Дырочкой, и сейчас он судорожно пытался проглотить всё, что у него было во рту.