Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

Впрочем, столицецентричная политика императора Гриварона сыграла с ним злую шутку. Дни изобилия, которые проводились едва ли не в одной лишь Кидуе (естественно, также и в Кинае, который, по сути, был её придатком), хотя и не были достоянием широкой общественности, однако же в окрестностях столицы о них знали многие. Даже жители недалёких отсюда городов чувствовали себя гражданами второго сорта в собственной империи. И именно на это был расчёт хитрого северного конунга.

Враноок прекрасно осознавал, что штурм такого города как Кидуа потребует гораздо больших сил, чем были в его наличии. Да и вообще при взгляде на эти величественные стены возникали большие сомнения в возможности этого. Но конунг вновь рассчитывал на то, что империя расслабилась и зажирела за десятилетия без войн. Вряд ли в городе хранились слишком уж большие запасы продовольствия, а воины, которые могли бы встать на защиту Кидуи, не шли ни в какое сравнение с островитянами.

Были, разумеется, у него и лазутчики внутри города, однако он не возлагал на них слишком уж больших надежд. Вряд ли они сумеют, к примеру, открыть ворота. Но вот испортить колодцы, пожечь амбары — им это было вполне по силам. В общем, Враноок рассчитывал измотать Кидую и надеялся лишь на то, что ему не помешают.

Глава 51. Осада

Осада продолжалась почти неделю. Теперь жители Кидуи уже понимали гораздо лучше — с чем именно они столкнулись. Собственно говоря, в первый же день войны стало ясно, что нападавшие были никакими не саррассанцами. Изумлению всех — начиная от императора и заканчивая простым горожанином — не было предела, когда стало очевидно, что под стенами Кидуи стоят орды келлийцев.

Это было столь необычно и столь не походило на северных соседей, что поначалу население города охватило нечто вроде облегчения. Казалось, что уж с этими-то варварами договориться будет проще простого, отсыпав им пару мешков гвоздей и ржавых ножей.

Однако вскоре это облегчение сменилось тревогой и унынием. Пошли слухи о неком северном короле Вранооке, который привёл сюда такую громадную армию вовсе не затем, чтобы просто разграбить пару городов. От полковника Сэндона Линд (в числе прочих офицеров стражи) узнал о переговорах, которые прошли с этим самым Вранооком от имени его императорского величества. И, якобы, результаты этих переговоров были просто удручающими.

Выходило так, что северяне во что бы то ни стало решили захватить Кидую и едва ли не низложить императора. Поговаривали, что среди нападавших были и жители северных окраин империи, которым, якобы, больше невмоготу было жить под началом Кидуи. Линд в этот момент сидел, не смея поднять глаза и сгорая от стыда. Ему казалось, что все присутствующие сейчас только и думают о том, что он прибыл из Тавера, и потому может быть чуть ли не шпионом.

А ещё его не покидало беспокойство за отца и Хэддасов. Если север охвачен сепаратистскими волнениями, им могло не поздоровиться… Оставалось надеяться, что близость полнокровного имперского легиона охладит буйные головы…

Впрочем, сейчас Линд больше переживал за происходящее здесь. Похоже, что келлийцы каким-то чудом собрали войско в десять, а то и двадцать тысяч человек. Они довольно умело перекрыли все дороги, что вели к городу и, похоже, решили устроить самую настоящую осаду.

Первые дни его сослуживцы лишь посмеивались над гипотетическим умением северян держать осады, но пока что ничто не указывало на то, что те что-то делают неправильно. Линд знал, что продовольствия в городе осталось самое большее на месяц, да и то если поумерить аппетиты, а келлийцы, похоже, были настроены весьма серьёзно — они разбили несколько лагерей вокруг Кидуи, с явным знанием дела взяв под контроль все подходы к городу.

Теперь Линд мог наблюдать за врагом с высоты крепостной стены, где он находился почти постоянно, отлучаясь лишь для сна и короткого отдыха. Северяне, в отличие от горожан, похоже, ни в чём себе не отказывали. В их лагере постоянно пылали большие костры, на которых они, судя по всему, жарили окрестных коз и телят, гусей и кур. До гвардейцев доносился шум из лагеря — гортанный гомон, смех. Но хуже всего бывало вечерами, когда оттуда вдруг раздавался вой, который, казалось, никак не могло издавать человеческое горло.

— Да что же они там — с ума посходили?.. — ворчал Сэйри, назначенный сержантом в первый же день нападения. — Чего они глотки-то дерут?..

— Думаешь, это люди? — с благоговейным страхом спрашивал его другой гвардеец.

— А ты думаешь — кто? — усмехнулся в ответ Сэйри. — Люди, конечно.

— А я думаю, что это — гигантские волки, — серьёзно возразил всё тот же гвардеец. — Северяне притащили их с собой на войну. Я слыхал, эти волки размером с годовалого телёнка и могут откусить руку за раз прямо тут! — и он похлопал себя по руке выше локтя, но затем сразу же суеверно подул на это место.

— Чушь это всё! — бросил Сэйри, но, надо сказать, уверенности в голосе у него явно было маловато.