Великий Шу

— Если дело только в гарантиях, то тут все очень просто. Мы хоть сейчас можем пойти к нотариусу: квартира, машина, мебель все записано на меня. Быстренько составляем липовый договор, но со всеми печатями, о том, что я продал вам квартиру и машину, а через три дня я верну вам деньги и мы эту бумажку порвем. Нотариусу я кину пару тыщонок, чтобы не сомневался и не колебался.

Микун вопрошающе вглядывался в Юрека и взвешивал в уме это дикое предложение. Конечно, в нормальной, обычной ситуации он никогда ни на что подобное не пошел бы. Но на полу, в сумке, лежали полтора миллиона, и они были настоящие. Своим нутром хищника он понимал, что из всего этого можно будет извлечь немалую пользу, причем в самом скором времени. Если хорошенько подумать, он ничем не рисковал. Наконец Микун решился и выдохнул:

— Хорошо. Я дам тебе полмиллиона под залог квартиры и машины.

Юрек неожиданно принял это как должное.

— Я всегда знал, что на вас можно положиться.

Нотариус Вавельский с интересом вглядывался в двоих сидящих по противоположным сторонам стола мужчин. Он родился и вырос в этом городке и знал всех его обитателей. Микун был его постоянным и самым доходным клиентом, в нотариальной конторе у него всегда была масса дел. Нотариус Вавельский во всем, как говорится, шел ему навстречу, даже если какие-то операции Микуна вызывали некоторое сомнение, как, например, с этим выставленным на аукцион домом. Однако юридические услуги Микун оплачивал чрезвычайно щедро. С аукционом все было понятно, а сейчас? Дело чрезвычайной странности. Что за ним кроется? Микуна не могли интересовать квартира и старая машина Юрека. Нотариус знал, что через несколько дней оба явятся к нему снова с просьбой аннулировать договор и он это сделает — порвет бумажку и положит себе в карман причитающуюся сумму.

Гораздо больше нотариуса интересовало другое. В свое время он хорошо знал отца Юрека, когда тот процветал. Потом началось строительство социализма, и старый Гамблер пропал, а его место и положение в городе занял Микун. Младший Гамблерский и Микун вместе — это было какое-то невообразимое сочетание. Вавельский переводил взгляд с обрюзгшего кондитера на молодого, задорного, хотя чем-то озабоченного Гамблерского. Они пришли вдвоем по одному делу, но нотариус был уверен, что все это до поры до времени и что рано или поздно они окажутся по разные стороны и станут врагами.

Вошла секретарша и положила на стол заполненные на машинке формуляры договора.

— «Гражданин Стефан Микун предоставляет в долг гражданину Ежи Гамблерскому сумму 500 (пятьсот) тысяч злотых сроком на...» — читал нотариус, поглядывая то на серое, помертвевшее лицо Микуна, то на брызжущие весельем глаза Гамблерского: молодой человек явно знал, что должно произойти дальше, и это наполняло его ликованием. Вавельский почему-то подумал, что дни Микуна сочтены,— Хм-м,— промычал нотариус, закончив читать текст,— с правовой точки зрения здесь все в абсолютном порядке, но должен признаться, что это один из самых удивительных договоров, которые мне когда-либо приходилось заверять.

— Это потому, что вы всю жизнь провели в Лютыни,— сверкнул глазами Юрек.— На свете еще и не то бывает.

— Да, да, конечно,— поспешно согласился юрист.— Если вы готовы, то прошу скрепить договор своими подписями.

Микун и Юрек расписались. Нотариус Вавельский пожал обоим руки и прошептал:

— Всегда к вашим услугам.

***

В полдень следующего дня Юрек Гамблерский сидел в баре отеля «Форум» и ждал своего кумира. Они расстались полчаса назад. Грынич забрал сумку с деньгами и поехал к знакомому валютчику, чтобы обменять их на доллары. Было еще рано, поэтому в баре был «мертвый час». Одинокие заспанные «девушки» пили кофе и за отсутствием других объектов мужского пола время от времени бросали взгляды на Малыша. Но Юреку было не до этого. Он курил сигарету за сигаретой и ждал. У него не было никаких сомнений, что Шу вернется с долларами, в голове даже не промелькнула мысль, что старый мошенник может его обокрасть. В сумке было два миллиона. Такое количество денег могло бы соблазнить любого, не то что профессионального обманщика и шулера. Уверенность Юрека основывалась на самой прочной на свете вещи — магии мужского взгляда, который сразу определяет, есть ли в собеседнике хоть какой-то Бог. Кто хоть раз в жизни ощутил себя мужчиной под взглядом другого мужчины, тому не нужны никакие дополнительные гарантии.

В поезде, по дороге в Варшаву, Юрек обдумывал способы, которые обеспечили бы ему безопасность при обмене денег, так как все валютчики наверняка были проходимцами. В кармане у него лежал нож с выскакивающим лезвием, и он бы не задумываясь при необходимости пустил его в дело. Не могло быть и речи о том, чтобы его деньги хоть на секунду оказались в чужих руках. Надо было предусмотреть огромное количество самых разных мелочей.

В столице Юрек быстро добрался до «Форума». Он вошел в номер и небрежно бросил раскрытую сумку на пол. Петр Грынич взглянул на выпавшие пачки денег и с убийственным спокойствием констатировал:

— Итак, ты хочешь стать Великим Шу.