Великий Сибирский Ледяной поход

Из показания корнета Б. видно, что в составе четырехтысячного отряда красных находились бойцы, которые пробовали оказывать сопротивление и тогда, когда почти весь отряд разбежался. Могли также быть и скрывшиеся по дворам, не успевшие бежать с остальными. Был отдан приказ быть настороже, тщательно обыскать дома и дворы в деревне Ухтуй, в городе Зима, на станции и в примыкавшем к ней поселке, где жили железнодорожные служащие. Среди последних находились большевики. Обыск отнял несколько часов, и из разных укромных мест было извлечено несколько десятков попрятавшихся красных. Часть из них была найдена на сеновалах, где они зарылись в сено.

Под Зимой была одержана полная победа, причем с нашей стороны участвовало не более одной десятой общего боевого состава всех наших сил. Об этом в Иркутске, уже подпавшем, с помощью чехов, во власть большевиков, было хорошо известно. Утешаясь распространением слухов, что идут жалкие, обессиленные остатки армии Колчака, красные правители Иркутска, учитывая опыт Зимы, лихорадочно готовились к защите и в то же время подготовляли свое бегство на север. Всполошились и наши «союзники», не знавшие, что им делать и как выпутываться из той неразберихи, которая создалась с их благосклонной помощью.

От Зимы к Иркутску

От Зимы генерал Войцеховский двинул войска тремя путями: на правом фланге, к югу от железной дороги, шла 3-я армия генерала Сахарова; в центре, по большому тракту, двигалась Уфимская группа 2-й армии под командой генерала Бангерского, и на левом фланге, севернее главного пути, шла другая часть 2-й армии – колонна генерала Вержбицкого. Для необходимого отдыха была назначена всем одна дневка. В следующие дни все группы усиленными маршами должны были двигаться к Иркутску. Подтверждались слухи, что Верховный Правитель был предан генералом Жаненом и чехами и находится в руках своих врагов. Надежда освободить его заставляла торопиться к Иркутску.

3-я армия выступила из района Зимы 1 февраля. В авангарде армии – Ижевская дивизия генерала Молчанова, имея в голове Конный полк. К вечеру дивизия дошла до села Холмогой, пройдя 49 верст. На 2 февраля была назначена дневка. 3 февраля прошли около 25 верст до деревни Зон и, после привала, достигли селения Куйта, пройдя еще 18 верст.

На следующий день сделали переход в 41 версту до большого села Узкий Луг на реке Белая. Не доходя нескольких верст до этого села, начали встречать свадебные партии, ехавшие весело на тройках в разукрашенных санях, с песнями и гармошками. Странно было видеть этих радостно настроенных, счастливых людей, которых как будто не затронули ни война, ни кровавые события революции, которые не хотели знать ни забот, ни тревог.

Несмотря на эту, казалось, совершенно мирную жизнь, население этого района было под сильным нажимом большевиков, и их агенты вели здесь усиленную пропаганду против правительства адмирала Колчака и нашей армии. Недалеко находился крупный очаг красных – Черемховские угольные копи, где большинство рабочих было обольшевичено и посылало немало пополнений в красные партизанские отряды. В бою под Зимою, по некоторым сведениям, участвовало в красном отряде более тысячи черемховцев. На ночлегах приходилось бдительно охраняться и иметь наготове дежурную часть.

Узкий Луг – большое село, которое двумя параллельными улицами растянулось по берегу реки на 3–4 версты. На ночлег полк расположился сосредоточенно, а дежурный эскадрон был готов ко всяким случайностям. Некоторые крестьяне предупреждали о влиянии красных и необходимости быть настороже.

О намерениях тех, которые шли на поводу у большевиков и являлись местной властью, можно судить по следующему случаю. К командиру полка явился находившийся здесь артиллерийский капитан С. и просил его арестовать и вывести арестованным из села. Местные большевики следили за ним и грозили расправой, – и арест необходимо было проделать, чтобы не пострадала семья капитана – жена, ее родители и родственники. Перед выступлением на следующий день командир 3-го эскадрона, которому было поручено проделать этот «арест», подъехал к дому капитана С. и предложил ему следовать с полком, как обвиненному в самовольном уходе из рядов армии. Домашние плакали и просили освободить от ареста, но «исполнители» закона были неумолимы. Арест был выполнен, как было условлено. Собравшиеся соседи сочувствовали капитану и его семье, и родные избежали преследования красными властителями. Тяжело переживала «арест» жена увезенного капитана. Она ожидала скорого рождения ребенка, и разлука с мужем была для нее действительной трагедией. Позднее, через несколько месяцев, преодолев много препятствий и испытав ряд всевозможных приключений, она вместе с рожденной вскоре после ареста мужа маленькой дочкой вырвалась в Харбин, где встретилась с мужем.