Великий Сибирский Ледяной поход

Воткинцы Конного дивизиона не подтверждают этих показаний, не помнят об атаке в этом месте красного разъезда, что могло быть где-то в другое время, и в своих рядах в это время у них не было прапорщика Худякова. Тяжело раненный был, предположительно, из воткинцев-пехотинцев или из какой-либо команды. После ухода воткинцев из Голоустного красные партизаны спустились с гор в деревню. Они осторожно появились на берегу, когда ушедшие были на льду Байкала.

На одних санях, где везлась разобранная пушка воткинцев, сломалась оглобля. Артиллеристы остановились для починки. Партизаны обстреляли группу остановившихся. Их выстрелы никакого вреда не нанесли и едва были замечены, когда несколько пуль на излете упали невдалеке. На лед красные спуститься не решились и не выслали даже разъезда вслед за последними белыми частями, уходившими на ту сторону Байкала. К вечеру 14 февраля переход всей армии был закончен.

В Мысовске, вместо предполагавшихся там красных врагов, мы встретили японцев, принадлежавших к отряду их экспедиционных войск. Японцы знали отлично о нашем движении и встречали нас очень приветливо. По имени нашего погибшего последнего главнокомандующего генерала Каппеля мы получили прозвание «каппелевцы», и это наименование осталось за нами до конца борьбы с большевизмом. Японские часовые, встреченные на берегу Байкала, весело кричали нам:

«Карашо каппель». Из всех «союзников» японцы оказались единственными, которым было чуждо предательство и которые не заботились только о спасении своей шкуры.

Настроение в наших рядах повысилось. Правильно генерал Петров писал: «…после всех невзгод Мысовск нам показался обетованной землей; главное, не обманулись в надежде, что можно будет отдохнуть, а там, впереди, будь что будет». Из Читы атаманом Семеновым в Мысовск был прислан поезд с продуктами и фуражом. Первая получка, кажется, со времени перехода в середине ноября через реку Иртыш, когда прекратилась доставка продовольствия и приходилось питаться на местные средства и часто голодать.

Комендантом поезда был полковник Бельский[147]. Он также доставил первые санитарные вагоны для раненых и больных. Для встречи нашего командующего генерала Войцеховского был выслан почетный караул из юнкеров Читинского военного училища. Присланный караул отличался от наших частей отличной пригонкой обмундирования, блестящей выправкой и строевой подготовкой. У нас это все было давно забыто. Вспомнились слова Аракчеева: «Война портит войска».

Самое большое удовольствие вызвало то, что раненые и больные могут быть размещены в госпиталях, получат хороший уход и не будут страдать и умирать от морозов или от отсутствия медицинской помощи. Правда, огромное количество раненых и больных, прибывших с армией, не могли быть быстро переправлены в госпиталя. Значительная часть еще оставалась при своих частях и должна была вместе с ними совершить некоторый путь походным порядком на санях, прежде чем санитарные поезда могли справиться с неожиданно большим количеством раненых и больных.

К. Семчевский [148] Блестящая разведка [149]

Полковник Новицкий, о котором будет дальше речь, был в феврале 1920 года, в конце Сибирского Ледяного похода, начальником разведки в штабе 3-й армии, только что переименованной в 3-й Отдельный корпус. Корпусом командовал генерал-лейтенант К.В. Сахаров, бывший одно время главнокомандующим всеми армиями адмирала Колчака. Пишущий эти строки был генерал-квартирмейстером штаба.

Перейдя по льду через озеро Байкал, части корпуса двигались поэшелонно в направлении на Читу. Западная часть Забайкалья кишела красными партизанскими отрядами, так что движение белых частей шло под непрерывной угрозой с обоих флангов.

Не доходя города Петровска-Забайкальского, штаб корпуса остановился на ночлег в улусе Коссоты. Головные части корпуса двинулись на рассвете дальше. Штаб остался в Коссотах, дожидаясь подхода к вечеру следующей колонны, чтобы вместе с ней попытаться «обезвредить» большое скопление – несколько тысяч – конных красных партизан в селе Харауз, являющихся угрозой для следующих за нами остатков белых армий.

Узнав, вероятно, что штаб остался в Коссотах только с конвойной сотней, значительные силы конных красных перешли в наступление, чтобы окружить улус, находящийся в котловине. Под ружейным огнем с ближайших высот штаб, на повышенных аллюрах, пытался вырваться из ловушки. Были раненые. Под генералом Сахаровым была убита лошадь. Он остался лежать в снегу. Конные красные уже приближались к нему, но нам удалось опередить их и выхватить генерала у них буквально из-под носа.