Великий Сибирский Ледяной поход

Генерал Сахаров прибыл в город. Так как на пристани не оказалось офицера и вообще штаб крепости никаких распоряжений не сделал относительно гостиницы, то генерал Сахаров с адъютантом и чемоданами въехал в квартиру коменданта крепости, где и провел несколько дней. Такая решительность генерала Сахарова очень многим понравилась, и об этом не мало говорили в городе.

На место генерала Сахарова, ввиду его отъезда, начальником школы был назначен полковник Михаил Плешков. В выдвижении полковника Плешкова на пост начальника школы, вероятно, сыграло то обстоятельство, что последний был из гвардейской кавалерии, да к тому же спортсмен с мировой славой. Назначение полковника Плешкова на пост начальника школы должно считать неудачным, тем более что следующий за ним по старшинству в чине полковника полковник Рубец был совсем немного моложе его в этом чине, по выпуску же из военного училища полковник Рубец был старше полковника Плешкова на целых восемь лет; наконец, и что самое главное, полковник Плешков по характеру своему был мягким, миролюбивым, склонным проводить время в кругу своей семьи, в то время как полковник Рубец был властный, беспокойный, ушедший полностью в борьбу с красными, стремившийся захватить всех работой над усовершенствованием себя.

В первом же выпуске, в числе отлично окончивших школу, был штабс-капитан Нельсон-Гирст. Он был поэтому оставлен при школе с зачислением в постоянный состав школы на должность младшего офицера 3-й роты.

В дальнейшем 1-й батальон укомплектовывался уже не офицерами, повторяющими курс и восстанавливающими в себе дух и облик офицера старой армии, но молодежью – юнкерами, кои по прохождении четырехмесячного курса должны были выпускаться в воинские части портупей-юнкерами, и здесь, по прошествии двух-трех месяцев, войсковые начальники могли представить их к производству в подпоручики.

В июне 1919 года, когда я прибыл на службу в школу, хотя я много и слышал хорошего о генерале Сахарове, но никогда я и не подозревал, что это тот самый Сахаров, что когда-то учился вместе со мною в Инженерном училище, считался там за юнкера неспокойного нрава, позднее, когда я состоял в Офицерской электротехнической школе, – был слушателем Военной академии. Только много спустя полковник Рубец сказал мне: «Да Вы же, вероятно, хорошо знаете Сахарова по Инженерному училищу?» Только тогда я узнал, кто был основателем и первым начальником школы, в которой мне пришлось служить.

В школе я принял в командование 3-ю роту. Нельсон-Гирст командовал у меня в роте 3-м взводом, и я считал его образцовым офицером. Осенью 1919 года из разговоров с ним я чувствовал, что он начинает разочаровываться в правлении адмирала Колчака, считая адмирала слишком мягким. Взгляд его на школу тоже был такой, что при мягком характере начальника школы, полковника Плешкова, школа постепенно распускается. Он неоднократно говорил: «То ли было при генерале Сахарове – он умел держать в руках школу, а теперь только полковник Рубец пытается держать свой батальон в ежовых рукавицах, но, при наличии мягкого характера начальника школы, это, конечно, удается слабо».

Приблизительно в это же время Нельсон-Гирст налег на изучение английского языка и не скрывал, что остается одно – «покинуть Родину».

Начальник края и опальный генерал

Летом 1919 года белый Уральский фронт стал откатываться на восток. Неудачи на фронте отразились в тылу тем, что цена сибирских денег стала сильно падать. Во Владивостоке, этом основном питательном пункте всей белой Сибири, в связи с неустойчивостью курса сибирских денег, с одной стороны, и с забитостью товарами, с другой стороны, развилась невероятная спекуляция. Товары, которыми был завален Владивосток, предназначались для Сибири, но провозоспособность Сибирской магистрали далеко не удовлетворяла потребность Сибири и фронта. Спекулянты наживали колоссальные состояния, в то время как правительственные служащие получали крохотные оклады.

Ненормальность положения стала толкать многих правительственных служащих на мелкую спекуляцию и взяточничество. Еще больший развал вносили чехи, занявшиеся распродажей в тылу того, что ими было позахвачено в Поволжье и в Сибири. При таких обстоятельствах для наведения порядка в Приамурье нужна была сильная власть.

Когда пришло известие, что начальником Приамурского края назначен генерал-лейтенант Розанов, незадолго до этого проявивший себя как суровый усмиритель восстаний в Енисейской губернии, то многие владивостокцы, надеясь на установление порядка в крае, обрадовались этому.