Великий Сибирский Ледяной поход

Велико, однако, было разочарование, когда определилось, что, по прибытии своем во Владивосток, генерал Розанов себя ничем не проявляет. Даже по отношению к экс-генералу Гайде генералом Розановым никаких мер принято не было. Гайда, прибывший во Владивосток в своем шикарном отдельном поезде, продолжал в нем жить. Этот поезд занял один из запасных путей станции Владивосток. Как известно, Гайда, бывший командующий Сибирской армией, был отстранен от командования и даже лишен всех русских чинов и орденов, после того как аппетиты этого честолюбца перешли границы всего возможного. Однако во Владивостоке он продолжал носить не положенную ему теперь форму и отличия. Вокруг него стали группироваться все элементы, недовольные правлением адмирала Колчака. В эшелоне Гайды имелось несколько русских офицеров, отставленных Верховным Правителем от должности по различным причинам. У него же в эшелоне находили приют и застревали офицеры и солдаты, предназначенные владивостокским воинским начальником к отправке в Омск на главный Сибирский фронт.

Допустимо, что генерал Розанов и предполагал вначале принять те или иные меры против этого отставного и разжалованного генерала, но… Во Владивостоке русские власти в то время уже были стеснены в своих действиях присутствием интервентов – чехов и американцев. И те и другие более сочувствовали русским социалистам, а так как социалисты определенно действовали во вред адмиралу Колчаку, то и деятельность чехов и американцев являлась для нас вредной.

Не имея возможности обезвредить Гайду, разогнав всех его приверженцев, штаб генерала Розанова все же вел наблюдение за вагонами Гайды и всеми там живущими. В это время во Владивостоке, собственно говоря, не имелось ни одной строевой части, которая могла бы ликвидировать гайдовцев. Это дело можно было поручить лишь военно-учебным заведениям: Учебной инструкторской школе на Русском острове или Морскому училищу[229], возродившемуся здесь из гардемаринских классов (во главе этих классов, позднее Морского училища, стоял капитан 1-го ранга Китицын[230]).

С августа месяца, когда по Владивостоку поползли слухи, что Гайда приехал не зря и что он совместно с Якушевым затевает политическое выступление, офицерам Учебной инструкторской школы становилось все более и более непонятным, почему начальник края, генерал Розанов, терпит такое положение – спокойное проживание Гайды, окруженного подозрительными элементами, продолжающими накапливаться и явно подготовляющимися к выступлению. Невольно закрадывалось подозрение. К контрразведке штаба округа офицеры школы относились с большим недоверием, а потому, с разрешения начальника школы, поручик Суражкевич организовал в школе свою контрразведку.

Поручик Суражкевич взялся проверять слухи о положении и докладывал полковнику Рубцу. Между прочим, я и подавляющее большинство остальных чинов школы считали, что всей контрразведкой школы руководит поручик Суражкевич. В действительности это было не совсем так: поручик Суражкевич был выполнителем предначертаний полковника Рубца, который, как властный человек, руководил деятельностью юного поручика.

Получая доклады поручика Суражкевича о положении, настроении и действиях оппозиционеров в городе, полковник Рубец высказал как-то раз поручику Суражкевичу следующее: «Пусть они там занимаются своей политикой сколько им влезет, но надо полагать, что дело без столкновения не обойдется. Тогда это уже касается нас. А раз так, то срочно узнайте, принимают ли они перебежчиков из правительственных войск, и если да, по просуньте им побольше верных людей, а потом я скажу, что делать».

5 сентября 1919 года начальник школы полковник Плешков получил приказание двинуть во Владивосток полтора батальона школы, так как, по сведениям контрразведки, в ночь с 5 на 6 сентября ожидается выступление Гайды.

Под командой командира 1-го батальона, полковника Рубца, с Русского острова в город были перевезены полностью 1-й батальон и две роты от 3-го батальона. Этот отряд был размещен на огромном пароходе Добровольного флота «Печенга». Следует отметить, что пароход этот несколько лет уже не совершал плаваний и представлял собою скорее плавучую базу. В каютах 1-го и 2-го класса жило несколько семейств, имевших отношение к Добровольному флоту, так, например, там жил с семьей генерал Манакин[231], бывший губернатор. Юнкерам и стрелкам инструкторской школы были отведены помещения 3-го класса.

Первую ночь мы имели некоторую боевую готовность. Появление в городе полутора батальонов школы заставило, по-видимому, Гайду отложить с выступлением. Второй вечер на «Печенге» прошел совсем мирно: юнкера устроили что-то вроде концерта, воспользовавшись находившимся на корабле пианино; вечер закончился танцами, так как среди обитательниц «Печенги» нашлось несколько девушек и молодых дам, видевших в офицерах и юнкерах скорее кавалеров, чем бойцов. На третий день отряд полковника Рубца вернулся назад на Русский остров. Гайда же по-прежнему продолжал жить в вагонах.